21-10-2023
| Гай Гостилий Манцин лат. Gaius Hostilius Mancinus |
||
|
||
|---|---|---|
| 140 год до н. э. | ||
|
||
| 137 год до н. э. | ||
| Род: | Гостилии | |
| Отец: | Авл Гостилий Манцин | |
Гай Гостилий Манцин (лат. Gaius Hostilius Mancinus; II век до н. э.) — древнеримский государственный деятель и военачальник, консул 137 года до н. э. Он потерпел поражение в Нумантийской войне и заключил невыгодный для Рима мир, который не был ратифицирован сенатом.
Манцин принадлежал к плебейскому роду Гостилиев, первым из членов которого поднялся до высших должностей его отец Авл, консул 170 года до н. э.; консул 145 года Луций Гостилий Манцин, вероятно, принадлежал к другой ветви рода (согласно консульским фастам, у отца и деда Луция Гостилия был тот же преномен, что и у него[1]). Моммзен характеризует его как «человека честного, но слабохарактерного и малоизвестного», пострадавшего в конечном счёте только из-за отсутствия связей с римским нобилитетом[2].
В 140 году до н. э. Манцин был претором. На 137 год до н. э. его выбрали консулом вместе с Марком Эмилием Лепидом Порциной. Провинцией для него стала Ближняя Испания, где римляне к тому времени достаточно долго и безуспешно вели войну с жителями города Нумантия; его квестором был Тиберий Семпроний Гракх[3]. Ряд источников рассказывает о крайне неблагоприятных предзнаменованиях, сопровождавших консула в его пути в Испанию[4][5][6][7][8] и заставивших его сесть на корабль не в Геркулесовой гавани, а в Генуе[9]. Тем не менее Манцин добрался до своей провинции и принял армию от проконсула Марка Попиллия Лената[10].
Война оказалась крайне неудачной из-за «дряблого и жалкого командования»[2]: Гай Гостилий терпел постоянные поражения от нумантийцев[11], несмотря на подавляющее численное превосходство (согласно Ливию, четыре тысячи местных жителей противостояли 30-тысячной римской армии[6]; согласно Плутарху, в римском лагере на момент заключения мира было 20 тысяч воинов[3]). Плутарх пишет о проигрыше нескольких больших сражений[3], Флор сообщает, что жители Нумантии «обрушились на Гостилия Манцина и непрерывными засадами и нападениями настолько измотали его, что никто не мог выдержать даже взгляда и голоса нумантийца»[12]. Слухи о том, что на помощь противнику идут кантабры и ваккеи, окончательно деморализовали римскую армию: Манцин бежал ночью из своего лагеря, понёс большие потери в арьегардных боях и остановился в старом укреплении без каких-либо запасов и без возможности отражать новые атаки врага[13]. Перед перспективой гибели всей армии Манцин начал переговоры с нумантинцами, сделав по требованию противника своим представителем Гракха, отец которого оставил после себя в Испании хорошую память[3].
Согласно заключённому соглашению, римляне получали свободный проход, но оставляли нумантинцам всё своё имущество и оружие[14]. Правда, Евтропий сообщает о прохождении римских солдат под ярмом[15]. Поскольку нумантинцы имели основания не доверять второй стороне, договор был скреплён клятвой как консула, так и квестора и военных трибунов[16].
Известия о столь позорном договоре вызвали негодование в Риме. Сенат вызвал Манцина в Рим на суд[13]. Во время разбирательства Манцин объявил виновником случившегося одного из своих предшественников в Испании Квинта Помпея, который ещё до его прибытия способствовал разложению армии и ухудшению её снабжения[17]. Тем не менее сенаторы отказались утвердить договор, а Манцина решили выдать нумантинцам как единственного, на кого должна была пасть вина за клятвопреступление и измену договору[18]; остальных спасли их высокие связи[2]. Важную роль в осуждении Манцина сыграла позиция сципионовского кружка, двое представителей которого были консулами того года (136 до н. э.)[19]. Сципион Эмилиан, один из самых влиятельных нобилей того времени, был принципиальным противником соглашений с непокорившимися врагами, а сородич Гая Гостилия Луций оспаривал славу Эмилиана как победителя Карфагена[20].
Предложение о выдаче Манцина внесли консулы Луций Фурий Фил и Секст Атилий Серран, и сам Гай Гостилий его поддержал[21]; Цицерон в связи с этим пишет о большей нравственной правоте Манцина по сравнению с Квинтом Помпеем, в аналогичной ситуации умолявшем не выдавать его[22]. Манцина увезли обратно в Испанию и там, голый, со связанными за спиной руками, он простоял целую ночь перед воротами Нумантии[23], но жители города отказались его принимать в знак своей верности заключённому соглашению[24][25][26]. Согласно одному из источников, Гая Гостилия забрали обратно в римский лагерь «по указанию птицегаданий»[27].
Дальнейшая судьба Манцина неизвестна.
Согласно распространённому в античной историографии мнению, отказ сената ратифицировать договор, заключённый Манцином и подтверждённый клятвой его квестора, стал одной из важных причин конфликта между Тиберием Гракхом и римским нобилитетом, стоящего у истока гражданских войн[28][29][30][31][20][32]. Так, Цицерон пишет:
…Ведь у Тиберия Гракха всеобщее недовольство Нумантинским договором, в заключении которого он участвовал как квестор консула Гая Манцина, и суровость, проявленная сенатом при расторжении этого договора, вызвали раздражение и страх, что и заставило этого храброго и славного мужа изменить строгим воззрениям своих отцов.
— Марк Туллий Цицерон. Об ответах гаруспиков, 43[33].
События, связанные с Нумантинским договором, могли убедить Тиберия Гракха в несовершенстве римского государственного аппарата[34].
Гай Гостилий Манцин — один из персонажей романа Милия Езерского «Гракхи».