06-06-2023
Соединённые друзья (фр. Les Amis Réunis) — историческая масонская ложа, проводившая свои собрания с 19 июня (1 июля) 1802 года до запрещения масонства в 1822 году в Санкт-Петербурге.
В 1771 году в Париже королевским казначеем (фр.)русск. маркизом Шарль-Пьер-Полем Савалет де Ланж (фр.)русск. была основана масонская ложа «Les Amis Réunis», ставшая одной из самых заметных в монархической Франции. Её членами состояли виднейшие представители аристократии и военных кругов, а также юристы, учёные и деятели искусства. Но уникальность ей придавала, с одной стороны, небывалая концентрация финансовой элиты: 84 члена из почти 340 являлись банкирами или государственными казначеями[1], а с другой, — присутствие среди них будущих виднейших деятелей Французской революции: Марата, Робеспьера, Сен-Жюста, Мерсье, Бабёфа, маркиза де Кондорсе, Дюпора, Талейрана[2]. Кроме того, около 12 % от общего числа её членов составляли иностранцы, в том числе и русские, например, дипломат граф Г. А. Строганов. Ложа имела собственное обширное помещение и оркестр в составе шести известнейших музыкантов, в том числе и придворных[1]. Французская революция и последовавшая за ней массовая эмиграция членов «Les Amis Réunis», приверженных старому режиму, привели к тому, что в 1791 году ложа была распущена.
В 1786 году в Санкт-Петербурге была учреждена и некоторое время работала ложа под названием «Соединённых братий». И, хотя никаких документов подтверждающих её связь с открытой в самом начале XIX века российской ложей «Соединённых друзей» в архивах не обнаружено[3], во французской масонской хронологии, изданной в 1815 году, последняя была названа в числе старинных русских лож, возобновивших в 1804 году свои работы[4].
Бурный расцвет масонства в 80-х годах XVIII века в России, совпавший по времени с началом Великой Французской Революции, побудил Екатерину II опасаться братства вольных каменщиков. Российские власти по прямому указанию императрицы стали активно преследовать масонов: некоторые оказались в заточении, были сосланы или находились под надзором, а деятельность лож была запрещена[5]. При Павле I репрессии в отношении масонов прекратились, многие из них были помилованы. Однако, запрет на их открытую деятельность император оставил в силе.
При Александре I запрет на открытую деятельность масонских лож был снят. Одним из первых этой вольностью воспользовался камергер А. А. Жеребцов, сын графини О. А. Жеребцовой и племянник братьев Зубовых, который к своим на тот момент 20 годам сумел сделать головокружительную карьеру от чина сержанта лейб-гвардии Преображенского полка до камергера при дворе молодого императора. Будучи посвящённым в братство ещё в бытность свою в Париже в качестве русского консула, 19 июня (1 июля) 1802 года он вместе со старым опытным масоном, инспектором классов Пажеского корпуса полковником К. О. Оде-де-Сионом, учредил масонскую ложу «Соединённых друзей» в Санкт-Петербурге, взяв за образец одноименную парижскую ложу XVIII века[5].
Помимо Жеребцова и Оде-де-Сиона, членами-основaтелями ложи стали:
Язык и устав этой ложи были французскими[3], девиз — «Солнце, наука, разум» (фр. «Soleil, Science, Sagesse»), а цель работ — «стереть между человеками отличия рас, сословий, верований, истребить фанатизм, суеверия, уничтожить национальную ненависть, войну и объединить все человечество узами любви и знания». Символическим знаком ложи «Соединённых друзей» был масонский треугольник с изображением внутри него рук, сплетённых в рукопожатии. Подобно своей французской предшественнице, ложа имела оркестр, и даже издала сборник собственных гимнов, музыку к которым написали Франсуа Буальдьё и К. А. Кавос, а слова Жозеф Дальмас[6][7] и В. Л. Пушкин, все бывшие членами ложи[5].
Первоначально собрания ложи «Соединённых друзей» проходили в собственном доме Жеребцова, однако в 1810 году, благодаря стараниям К. О. Оде-де-Сиона, она обзавелась собственным храмом в просторном подземелье Мальтийской капеллы Воронцовского дворца на Садовой улице. Пажеский корпус, где служил Оде-де-Сион инспектором классов, незадолго перед тем переехал в этот дворец и ему удалось добиться разрешения на использование крипты капеллы для нужд ложи[8]. Таким образом, само место проведения собраний намекало на некую связь ложи с традициями древнего мальтийского рыцарства, что, несомненно, добавляло ей таинственности и веса в глазах прочих масонов.
Состав ложи был весьма представительный: великий князь Константин Павлович, генерал-губернатор Белоруссии герцог А. Виртембергский, министр исповеданий и народного просвещения Царства Польского С. Костка-Потоцкий, церемониймейстер двора Е. И. В. граф И. А. Нарышкин, будущий шеф жандармов при Николае I А. Х. Бенкендорф, министр полиции А. Д. Балашов, братья генерал-майор Н. М. Бороздин и генерал-лейтенант М. М. Бороздин, герой Отечественной войны 1812 года граф А. И. Остерман-Толстой, известный реформатор европейского масонства И. А. Фесслер, а также П. Я. Чаадаев, П. И. Пестель, А. С. Грибоедов. Общее число членов ложи к 1810 году достигло 50 человек действительных членов и 29 членов почетных[5].
Акты ложи «Соединённых друзей» свидетельствуют о том, что А. А. Жеребцов управлял ею независимо вплоть до 1810 года[3]. Наряду с ней по такой же французской системе в Санкт-Петербурге работала и ложа «Палестина» (фр. La Palestine), основанная 4 мая (16 мая) 1809 года известным меценатом и музыкантом польского происхождения графом М. Ю. Виельгорским[5].
28 марта (9 апреля) 1810 год на пост министра полиции был назначен генерал-лейтенант А. Д. Балашов, член ложи «Соединённых друзей», масон высоких степеней посвящения. Одновременно А. А. Жеребцов стал его подчиненым, переведясь из Министерства внутренних дел на должность товарища управляющего Второй экспедицией Министерства полиции[9]. В августе того же года Балашов обратился к досточтимым мастерам лож с письмом, в котором разъяснил, что прежде, пока их деятельность была закрытой от общества и привлекала мало внимания, власти относились к братству терпимо. Однако коль скоро, масонство начало набирать известность и популярность в свете, правительство сочло необходимым вмешаться в дела лож и разобраться в порядках там царивших, что бы «удостовериться в тех основаниях, на коих они могут быть терпимы или покровительствуемы»[3].
Правительство назначило особый комитет с участием А. Д. Балашова, М. М. Сперанского и ряда других лиц[5], для получения от управляющих мастеров и изучения актов на основании которых осуществляется деятельность лож. На время изучения документов, занявшее более года, был приостановлен приём новых членов, однако другие работы в ложах продолжались[3].
8 октября (20 октября) 1811 год ложа «Палестины» обратилась к министру народного просвещения графу А. К. Разумовскому с ходатайством о возвращении актов и о разрешении возобновить приём новых членов. Последовавший ответ был несколько неожиданным: терпимой была признана лишь Директориальная ложа «Владимира к порядку» во главе с И. В. Бёбером и связанные с ней ложи шведской системы. Бёберу же были возвращены изъятые акты всех лож. Кроме того, правительством были установлены правила, определившие наименьший возраст посвящения в масоны в 25 лет, а ответственность за весь союз возлагалась на управляющего великой ложей. Под страхом суда и соответственного наказания, запрещались любые собрания, помощь в учреждении обществ, предоставление им помещений, а так же недоносительство о существовании таковых, кроме лож, о которых было заявлено министру полиции.
Особый комитет усмотрел в ложах французской системы признаки недопустимого вольнодумства, и выдача им разрешения на продолжение работ затягивалась[3], несмотря на заверения Балашова в докладах императору об их безвредности:
учения в них мало, и предмету никакого, в чем сами начальники согласуются. Оба (Жеребцов и Виельгорский) признавались мне, что они никакой точной цели не имеют и масонской тайны никакой не ведают[10].
В таких условиях обе французские ложи «Соединённых друзей» и «Палестины» вынуждены были в 1811 и 1812 годах соответственно присоединиться к союзу Директориальной ложи «Владимира к порядку» и принять шведскую систему.
Таким образом, в 1812 году во всей России, за исключением работавших в тиши мартинистов, которые, впрочем, в трех первых степенях также имели наши акты, существовала только одна отрасль каменщичества… До конца 1813 года все ложи, зависевшие от директориальной (то есть Елисаветы, Александра, Les Amis Reunis, Петра и Палестины), были не только в полном соединении, но имели одну общую кассу и работали в одном и том же помещении[11].
В том же 1812 году, в самом начале Отечественной войны 12 офицеров — членов ложи «Соединённых друзей» учредили при лейб-гвардии Конном полку военно-походную ложу «Военной верности» (1812—1814), позднее переименованную в «Александра к военной верности»[3]. Такие ложи существовали во многих армиях того времени, в том числе, и в войсках Наполеона. Их задача состояла в том, что бы в тяжелых условиях боевых действий поддерживать бодрость духа и нравственных сил своих членов, заботиться о раненых братьях, не исключая пленных противников, если таковые оказывались масонами, и вообще, по возможности, оказывать помощь всем нуждающимся. Кроме того, ложа «Александра к военной верности», следуя за полком в течение всей кампании, активно распространяла учение вольных каменщиков и привлекла в свои ряды немало офицеров, которые по завершении войны влились в состав ее материнской ложи[3].
2 августа (14 августа) 1816 года собрание директориальной ложи «Владимира к порядку», выполняя пожелание своего великого мастера А. А. Жеребцова, проголосовало за то, чтобы вступить в дружественные отношения с Великой ложей Астреей, признанной недавно правительством, а предварительные переговоры по этому предмету с её великим мастером графом В. В. Мусиным-Пушкиным-Брюсом поручить мастеру ложи «Соединённых друзей» К. О. Оде-де-Сиону. При этом ему самым настоятельным образом поручено было, ничем не компрометировать достоинства директориальной ложи[12].
8 августа (20 августа) 1816 года на следующем собрании Оде-де-Сион сообщил по результатам переговоров, что Астрея откликнулась на предложение директориальной ложи «с искренним братским чувством», и что Мусин-Пушкин его одобряет. Однако целесообразность этого союза была подвергнута сомнению С. С. Ланским, выступавшим от имени ложи «Елизавета к Добродетели». Оде-де-Сион возражал ему, что директориальная ложа должна исполнить собственное постановление, не компроментируя своего достоинства промедлением. Большинство с ним согласилось, но предубеждение против союза с Астреей тут же обнаружилось и в ложе «Соединённых друзей». Четверо из ее братьев в знак протеста перешли в ложу Ланского. Директориальная ложа попыталась наказать протестовавших и 25 августа (6 сентября) постановила исключить их на несколько месяцев из всех управляемых ею лож. Однако 5 сентября (17 сентября)а Жеребцов объявил от имени ложи «Соединённых Друзей» амнистию взбунтовавшимся братьям.
Постоянные члены ложи «Соединённых Друзей», большинство которых составляли французские эмигранты, польские аристократы, другие иностранцы и симпатизирующие им русские, давно тяготились строгостью шведской системы, следовать которой их вынуждало правительство. Поэтому они, почувствовав раскол в директориальной ложе «Владимира к порядку», стали требовать перехода в своей ложи в либеральный союз с Астреи. Ситуация требовала решительных действий, и 19 сентября (1 октября) 1816 года Жеребцов, заручившись поддержкой правительства, на чрезвычайном заседании упразднил директориальную ложу «Владимира к порядку» и тут же на ее месте учредил Великую Провинциальную ложу. Тем временем разразился скандал — упомянутый выше О. Ж. Дальмас был уличен в попытке продать за 300 рублей мастерскую степень некоему недостойному человеку, а Жеребцов, не смотря на справедливость обвинений, попытался его оправдать перед братьями, чем вызвал бурю негодования.
Дело кончилось тем, что 11 декабря (23 декабря) 1816 года ложа «Соединённые друзья» вышла из Директориальной ложи «Владимира к порядку» и с марта 1817 года стала работать в союзе Великой ложи Астреи[13]. На смену А. А. Жеребцову, пожелавшему остаться верным союзу Великой провинциальной ложи, мастером стула был избран К. О. Оде-де-Сион.
Со 2 апреля (24 апреля) 1817 года работы стали осуществляться на французском и на русском языках[13].
В 1818 году мастером стула был вновь избран был К. О. Оде-де-Сион, наместным мастером — Август Прево де Люмиан, надзирателями — Александр де Бофиз и Карл Вальц.
В 1819 году «временно бездействовала»[13].
1 марта (13 марта) 1812 год юный прапорщик только что сформированного лейб-гвардии Литовского полка П. И. Пестель получил патент мастера ложи «Соединённые друзья», наделяющий его правом работать в трёх символических градусах. Подписали его высшие офицеры ложи: досточтимый мастер — А. А. Жеребцов, госпитальер — К. О. Оде-де-Сион, обрядоначальник — И. М. Евреинов, секретарь «от имени Директоральной ложи» Жозеф Дальмас, а одним из рекомендателей был генерал-майор Н. М. Бороздин.
За несколько месяцев до этого камер-паж Пестель, лучший ученик выпуска декабря 1811 года[8], поведал инспектору классов о своём желании вступить в братство вольных каменщиков:
— Вы знакомы с нашим учением? — спросил Оде де Сион.— Я слышал о цели, которую преследуют масоны, и считаю её благородной.
— Хорошо, я буду вашим поручителем. Надеюсь, что через две недели вы вступите в ложу.
Оде де Сион выполнил обещание[14].
Таким образом, учеником вольным каменщиком, один из будущих лидеров декабрьского восстания, стал ещё в стенах Пажеского корпуса, вопреки упомянутому выше правилу, ограничивающему минимальный возраст посвящения в 25 лет.
Масонская ложа Соединённые друзья.
