04-05-2023
Среди специалистов, занимающихся исследованиями национализма, выделяют три ведущие школы: примордиализм, модернизм и этносимволизм. Основные различия между этими школами лежат в вопросах о том, когда и почему появились нации и национализм. При этом российские исследователи столкнулись с проблемой националистического дискурса, которая до сих пор не решена.
Содержание |
Примордиализм утверждает, что прототипы наций и национализм существовали всегда как данность с самого начала человеческой истории. Сторонники этого направления также считают, что людям, принадлежащим к одной этнической общности, изначально и навсегда присущ некий набор культурных свойств, обусловливающих их поведение[1]. В рамках этой теории национальная самоидентификация приобретает характер естественного закона природы. Данное представление особенно характерно для концепций национализма до XX века, однако до сих пор популярно среди крайних националистов. Оно также популярно среди противников традиционализма, которые призывают к освобождению от бремени древних традиций, тем самым признавая их существование[2]. Целью научных исследований в рамках примордализма является поиск некого «подлинного» этнического фундамента.
В настоящее время среди специалистов по национализму сторонников примордализма почти не осталось (исключение составляет профессор МГИМО В. Д. Соловей). Как показывают исследования, по-настоящему древних традиций не существует, а культурные нормы и ценности устойчивы настолько, насколько сохраняются формирующие их социальные институты. В силу внутренней конкуренции и конфликтов, традиции непрерывно видоизменяются[2].
С точки зрения модернизма, этническая принадлежность играет роль в происхождении национализма, а культура — на финальной стадии формирования нации, но подлинные корни этого явления лежат не в культуре, а политической экономии.
Модернизм утверждает, что нации и национализм есть исторические явления, появившиеся на заре индустриальной эры и связанные с усилением государств и развитием капитализма. Согласно этой теории, по мере усиления прямого правления государства над жителями, оборона, культура и повседневная жизнь стали всё больше зависеть от страны проживания. Государства учредили национальные языки, образовательные системы, воинскую повинность, стали инвестировать в экономическую инфраструктуру, контролировать передвижения людей и товаров через свои границы. При этом развитие технологий печати способствовало развитию коммуникационной среды, в которой между людьми, никогда не общавшимися друг с другом напрямую, стали возникать общественные связи. Аналогичным эффектом обладало развитие экономического рынка. В результате в пределах каждой страны жизнь начала становиться всё более однородной, а между странами начали нарастать контрасты. Прежние (религиозные, племенные и прочие) пути самоидентификации оказались нарушены, но поскольку люди продолжали испытывать в ней функциональную потребность, они стали отождествлять себя с нацией. Данный подход представлен в работах Э. Геллнера, Дж. Бройи, Б. Андерсона и др.
Сторонники модернизма утверждают, что необходимость в национализме обусловлена тем, что[3]
С точки зрения модернизма, связь национализма с этнической принадлежностью является совпадением. Национальная принадлежность определяется современным государством, осуществляющим единый контроль над ясно очерченной территорией, а существующие этнические отношения пересматриваются, чтобы они совпадали с границами государства или наоборот, чтобы в борьбе за власть они послужили основанием для формирования новых государств. Попытки сохранить этническую автономию внутри национального государства были реакционными и препятствовали модернизации общества. Сущность нации состоит в её исключительном праве на автономное государство, независимо от этнического состава[2].
Модернизм не объясняет, почему вопрос о национальной самоидентификации вызывает сильные эмоции и уделяет недостаточное внимание этническим образованиям, которые не совпадают с границами государства.
Этносимволисты полагают, что корнем национализма, наряду с экономикой, является этническая принадлежность. Хотя они также не считают нацию исконным или естественным образованием, в её основе, по мнению этносимовлистов, лежит относительно древняя история и национальное самосознание. Данный подход представлен в работах Э. Смита[4].
Согласно этносимволизму, ещё в доиндустриальную эпоху возникло множество этнических сообществ, представлявших собой население с общими элементами культуры, историческими воспоминаниями, мифами о предках и обладавшими определённой мерой солидарности. Границы этнических территорий не были чётко обозначены. Поскольку мифы, символы, воспоминания и ценности переносятся медленно меняющимися элементами материальной культуры и жизнедеятельности человека, то этнические сообщества долговечны, и многие из них сохранились до сих пор. Некоторые из этих сообществ перешли в новую фазу культурно-экономической интеграции и стандартизации, стали привязаны к определённой исторической территории и выработали отличительные законы и обычаи, — т. е., стали нациями.
Появление в конце XVIII века идеологии национализма радикально изменило качество наций и их форму, сделало этнические сообщества более защищёнными и конкурентоспособными. В свою очередь, нация постоянно себя пересматривает и для своего выживания нуждается в коренной национальности, отечестве, золотом веке и героях.
При формировании нации элиты играют ключевую роль, поскольку они осуществляют выбор культурного материала (символов, мифов, воспоминаний), имеющего значение для народа, чтобы потом этот материал использовался для мобилизации. Поэтому в своих исследованиях этносимволисты в основном опираются на документы элит, тем более, что исторические документы не позволяют судить о том, что именно крестьянские массы думали или чувствовали в эпоху феодализма.
В современном русском языке наиболее употребительное значение слова «национализм» отличается от идеологии, описанной в статье Национализм, и по смыслу приближается к шовинизму и ксенофобии[5]. Оно имеет выраженный негативный оттенок и делает акцент на превосходстве своей нации, национальном антагонизме и национальной замкнутости. Примеров использования нейтрального значения термина в русскоязычной литературе до середины 1980-х мало, хотя оно встречается в работах Н. C. Трубецкого[6]. Русская языковая традиция также приравнивает понятие «нация» к этничности. По мнению историка А. Миллера, это связано, с одной стороны, с тем, что Россия в целом слабо знакома с идеологией национализма, а с другой стороны, с намеренным искажением принятого в мире значения этого термина царским и советским режимами[7]. Следствием стала практика подмены терминов, которую в своих целях используют как противники национализма, так и сторонники национального антагонизма[8].
Следует отметить, что негативное употребление понятия «националист» бытует не только в России. Так, президент Германии Й. Рау в своей инаугурационной речи объяснял, что патриот — это человек, любящий свою родину, а националист — ненавидящий другие народы и страны[9]. Американский историк Б. Шейфер приводит следующие значения термина «национализм»[10]:
Проблема усугубляется свойственной национализму размытостью, в силу его опоры на чувства и эмоции[11]. Смысл, вкладываемый разными людьми в одни и те же термины и лозунги, может быть порой противоположным. Например, «многонациональное государство» может означать, что оно включает множество народностей или что в нём отсутствует этническое ядро, язык которого идентифицируется с нацией. Лозунг «Россия для русских» трактуется одними как претензия этнических русских на исключительные права, а другими как требование, что государство должно служить народу. А. Миллер отмечает, что даже слово «русский» может пониматься как в строго этническом (примордиальном) значении, так и через культурные категории и участие в общей судьбе[7].
Исследовательские оценки национализма в советской научной литературе были исключительно негативными. Однако в послесоветский период безоценочный неангажированный подход начал приобретать всё больше сторонников. Тем не менее, единого подхода в отечественных общественно-политических дисциплинах до сих пор не выработалось[12]. Некоторые российские исследователи настаивают, что слово «национализм» следует использовать сугубо для обозначения этнонационализма, так как в России ещё не сложилась политическая культура, стоящая за гражданским национализмом[13]. Другие полагают, что это сделает невозможной коммуникацию научной среды с обществом. Третьи видят выход в идеологической нейтрализации культурных значений базовых слов[14].
Российская:
Национализм (изучение).
