26-06-2023
Эту статью предлагается удалить. |
Росси́йский новоя́з — явление, заключающееся в сильной политизации русского языка в России под руководством Владимира Путина[1]. Употребляется проправительственными политиками, военными и подконтрольными государству СМИ при обращении к широкой публике[2].
Термин получил название от вымышленного языка новояз (англ. Newspeak), описанного в романе-антиутопии Джорджа Оруэлла «1984»[3]. В книге представлен искусственный политизованный язык, сформированный государством из идеологических соображений на основе разговорного языка[4].
Российский новояз использует провокационные и эмоциональные термины, а также манипулирует фактами. Он связан с государственной пропагандой и рассматривается российской политической оппозицией как препятствие для эффективной коммуникации и прозрачности[2].
В период правления Третьего Рейха немецкий язык подвергся политическим изменениям. Так, к примеру, слово «фанатично» активно употреблялось нацистами вместо «героически» или «доблестно», что привело к искажению восприятия явления фанатизма, ставшего равнозначным героизму. В контексте Холокоста евреев эвфемизмы широко использовались для сокрытия на официальном уровне истинной природы преследований евреев, заключавшейся в их убийстве[5].
Лингвист Ю. К. Щеглов отмечает, что если оруэлловский новояз — это в значительной мере условный литературный ответ на одиозную языковую практику других стран, то более раннюю и весьма развёрнутую «ироническую реакцию на тоталитарное манипулирование языком» изнутри формирующейся системы советского новояза 1920-х годов представили романы Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок». В этом качестве они сыграли роль основоположной книги, своего рода базовой грамматики для советского юмора последующих десятилетий[6]. При этом профанация бюрократическо-идеологической новоречи у Ильфа и Петрова охватывает широкий исторический период, включая в себя и обыгрывание дореволюционных языковых клише. Но если старые формулы в их романах, «как правило, фигурируют в виде безвредных и издевательски попираемых окаменелостей, то советские, напротив, предстают как активные, живущие интенсивной паразитической жизнью»[7].
Лингвист Г. Ч. Гусейнов отмечает, что, поскольку после смерти Сталина новояз не изучался, многие термины продолжают употребляться вне зависимости от их исторического контекста, а последующее разоблачение культа личности Сталина не привело к опровержению культа вождя. Достижения брежневской эпохи, отмечает профессор, описывались «на деревянном языке». При Горбачёве впервые была предпринята попытка критического анализа политического языка. Главным словом эпохи Ельцина Гусейнов называет «Россию», что может подразумевать больше, чем просто Российская Федерация, и намекать на имперские реваншистские амбиции. Современный новояз при Путине лингвист считает наследником «советского деревянного языка»[8].
Лингвист М. А. Кронгауз пишет, что устройство советского новояза определялось его предназначением, он не был чем-то мёртвым и неизменным. Сталинский и брежневский новоязы различались между собой. С перестройкой на смену грамотному и перенасыщенному готовыми шаблонами новоязу пришла живая речь. Исследователь считает, что результат отчасти парадоксален: ошибок стало значительно больше, но говорить в целом стали интереснее и лучше; «к примеру, В. С. Черномырдин иначе не может, а на новоязе вроде бы уже неудобно»[9].
Лингвист М. А. Кронгауз считает, что слово «новояз» стало особенно популярно в 1990-е годы после публикации перевода Виктора Голышева в «Новом мире» (1989), но за это короткое время успело удалиться в своём значении от первоисточника. Однако в самом начале, уже оторвавшись от антиутопии, слово «новояз» использовалось значительно более узко — по отношению к «советскому» языку, который был, с одной стороны, образцом для новояза, а с другой — реальным примером существования идеального тоталитарного языка. Для Оруэлла Советский Союз и Германия Третьего рейха, а также русский и немецкий языки того периода были своего рода натурой, с которой он списывал и государство в целом, и конкретно — новояз[10].
В августе 2000 года ВМФ России использовал фразу «подлодка легла на грунт» по отношению к гибели подводной лодки «Курск». По мнению проекта «Минута в минуту», данная формулировка является одним из первых эвфемизмов в истории России[11].
Тенденция к смягчению освещения негативных событий с целью повлиять на восприятие россиянами действительности возникла по инициативе российских властей[12]. Исследователь Мария Калмыкова констатирует, что государство пытается создать для россиян новую реальность, отвечающую его интересам, путём подмены понятий и сокрытия негативных фактов[2]. Доктор политических наук Дмитрий Стровский отмечает, что придуманные государством новые термины появляются для того, чтобы не навредить населению, не поставить его в неловкое положение, дискомфорт и даже панику; любой политический новояз пестрит устойчивыми словами и выражениями[13].
По мнению интернет-издания «Медуза», до мюнхенской речи президента России Владимира Путина в 2007 году понятие «новояз» в контексте русского языка связывали не с политизацией, а с заимствованиями иностранных специализированных терминов. Издание считает, что политизация языка началась после мюнхенской речи, в особенности — после протестов на Болотной зимой 2011—2012 годов, а в период третьего срока правления Путина в 2012—2018 годах явление приобрело идеологическую функцию новояза[4].
Дмитрий Стровский пишет, что активное подавление властями протестов 2011—2012 годов способствовало становлению пропагандистских мер с использованием ярко выраженной оценочной лексики. С момента аннексии Крыма Россией в марте 2014 года эта лексика стала доминирующей, подчинив ранее известные слова и словосочетания[13].
В 2020 году издание «Медуза» опубликовало статью, в которой утверждается, что администрация президента России стремится к контролю над освещением информации о чрезвычайных происшествиях, в связи с чем был сформирован «режим информационного благоприятствования», заключающийся в акцентировании внимания на хороших новостях и скрытии — плохих[14].
К настоящему дню новояз в России — общее явление в новостных источниках, подконтрольных правительству[13]. Российские СМИ играют не только со значениями, меняя их на противоположные, а также с ассоциациями, которые возникают вокруг слова. Например, вместо слова «взрыв» говорят «громкий звук» или «хлопо́к», чтобы не пугать людей, потому что у «взрыва» есть коннотация катастрофы, гибели людей, а у слова «хлопо́к» — нет[12].
Одним из распространённых эвфемизмов является «хлопо́к» — технический термин, использующийся в официальных документах и профильной литературе, и обозначающий горение горючих смесей без образования сжатых газов, способных разрушить конструкции или установки; в качестве эвфемизма используется для замены слова «взрыв», что в случаях описания событий с явными сопутствующими разрушениями противоречит значению термина. По информации интернет-издания «Медуза», российские СМИ активно используют эвфемизм с осени 2019 года[14][2][8][11][12][13][15].
С началом полномасштабного вторжения на Украину в 2022 году возникли новые языковые и политические реалии, которые оказали существенное влияние на русский язык как в России, так и на Украине. Так, усилилось влияние российской государственной пропаганды на русский язык. Государство изменило коннотации и значения понятий, чтобы отрицательные вещи выглядели положительными, и создало у своих граждан чувство патриотизма и лояльности к нему[2].
Со стороны пророссийских СМИ наблюдается учащённое использование новояза: для смягчения значимости вооружённых действий президент употребляет эвфемизм «специальная военная операция» по отношению к ним[8]. Роскомнадзор запретил использование термина «война» для описания военных действий на Украине, и был внедрён эвфемизм «специальная военная операция»[19][20]. Также используется эвфемизм «события на Украине»[16]. Отступление выделяется «жестом доброй воли» (или «шагом доброй воли»), а уничтожение жилых конструкций и введение полной цензуры в Интернете — защитой русскоговорящих и/или детей[21]. «Отрицательный рост», а также «хлопки» рассматривались как эвфемизмы для обозначения продолжающейся войны и способ держать российскую общественность в неведении[2]. В качестве цензурирования и смягчения информации провластные источники могут отрицать обвинения, такие как наличие фильтрационных лагерей в Мариуполе[14][22][23]. Журналисты проекта «Продолжение следует» отметили, что некоторые газеты стали заменять слово «мобилизованный» выражением «недавно призванные военнослужащие»[24].
Российский новояз.