Це́рковь Бори́са и Гле́ба — единственный уцелевший памятник архитектуры Ростовского удельного княжества; дворцовый храм ростовских князей. Расположен на том месте, где в озеро Неро впадала несохранившаяся речка Пижерма; стоит на крепостном валу XVII века у западной оконечности Митрополичьего сада. От этой церкви получила название в Средние века Борисоглебская половина Ростова, которой правили потомки князя Константина Васильевича.

В своём нынешнем виде храм Бориса и Глеба был выстроен в 1761 году на средства местных купцов. Это был типичный для провинциального барокко одноглавый храм «кораблём»: выстроенные в линию высокий восьмерик, двускатная трапезная, трехъярусная колокольня со шпилем. Годом спустя с северной стороны появился крохотный бесстолпный храм Димитрия Ростовского, где службы велись в холодное время года. После закрытия в 1928 году храмы были отданы под цех и гараж^[1]. Лишённые глав и колокольни, непритязательные здания прихода не упоминаются в большинстве путеводителей и редко привлекают внимание туристов^[1].

По местному преданию, каменный храм был поставлен князем Константином Всеволодовичем на месте деревянной церкви Кирика и Иулиты, древнейшей в городе. Место впадения Пижермы в озеро — ядро городского поселения, древнейшая часть Ростова. Во время крещения Руси именно здесь крестили жителей города («общий крещатик»). Лаврентьевская летопись датирует возведение храма 1214-18 годами. По мнению П. А. Раппопорта, это кирпичное здание строилось той же артелью, что работала в Княгинином монастыре стольного Владимира и в Спасском монастыре Ярославля.^[2] Первым русским святым посвящали князья дома Рюриковичей дворцовые храмы и в Вышгороде, и в Гродно (Коложская), и в Кидекше.

Исследуя церковь в 1970-х годах, Н. Н. Воронин нашёл осколки битой плинфы, но не придал этому значения. Во время повторного исследования в 1986 году начальник Архитектурно-археологической экспедиции Государственного Эрмитажа Олег Иоаннисян пришёл к выводу, что под храмом XVIII века в толще вала на две трети сохранилась церковь из домонгольской плинфы^[3]. Необходимо при этом уточнить, что обнаруженная плинфа битая, что наводит специалистов на мысль об её вторичном использовании.

Иоаннисян связал обнаруженный им храм — древнейший из сохранившихся в Ростове памятников — с известием Никоновской летописи о строительстве церкви на княжем дворе в 1287 году. Кладка этого четырехстолпного храма с одной апсидой (предположительно, динамической композиции) отмечена примитивной грубостью, не свойственной для домонгольского зодчества.^[4] Здание строилось из бута с применением опалубки, а впоследствии было облицовано тонкими белокаменными плитами.^[5] Открытие Иоаннисяна опровергло распространённый тезис о прекращении после монгольского нашествия каменного строительства на северо-востоке Руси до времён Ивана Калиты.^[4] Из сохранившихся это наиболее ранняя постройка, возведённая на Руси после вторжения монголо-татар.

Так как древняя церковь ушла в топкий грунт и при строительстве вала в XVII веке была просто засыпана, Иоаннисян планировал устроить в двух ярусах музей. Между тем местные специалисты (видимо, в интересах развития туризма) предлагали, по его словам, «привести памятник в состояние чисто внешнего благолепия — покрасить фасады, позолотить купола, поставить просто леса на здании».^[3] Нерешённый вопрос о том, в каких формах восстанавливать уникальный памятник, способствовал тому, что его просто законсервировали в руинированном состоянии.^[6] В таком виде он и пребывает по сей день.

Примечания