Ирано-израильские отношения прошли с 1940-х годов несколько этапов:

• противодействие Ирана плану раздела Палестины и принятию Израиля в ООН
• вначале фактическое, а затем официальное потепление в отношениях, включая установление дипломатических отношений и налаживание экономических и военных связей при шахах династии Пехлеви
• «холодный мир» в первое десятилетие после исламской революции, во время которого разрыв дипломатических отношений и воинственная риторика Ирана в отношении Израиля сочетались с продолжающимися закулисными контактами и борьбой с общим врагом в лице баасистского Ирака (в том числе в рамках сделки «Иран-контрас»)
• дальнейшее обострение конфликта после 1990 года, обусловленное изменениями мировой геополитической обстановки, общим углублением противостояния исламского и западного мира, началом мирного процесса между Израилем и соседними арабскими странами и работами в Иране над созданием собственного ядерного оружия.

Помимо непосредственных взаимоотношений между государствами Иран и Израиль, картину ирано-израильских отношений дополняет также противостояние этих государств внутренним и внешним врагам, пользующимся поддержкой второй стороны. Для Израиля это исламистские организации «ХАМАС» (в секторе Газа и на Западном берегу Иордана) и «Хезболла» (в Ливане), для Ирана, предположительно — суннитская организация «Джундалла» и леворадикальная «Организация моджахедов иранского народа» (обвинения Израиля в связях с этими группами официально не подтверждены, хотя в последнем случае Израиль их и не опровергает).

Сравнительная характеристика

Данные приводятся по оценкам Всемирной книги фактов ЦРУ на 2013/2014 годы

Исторические отношения до создания Государства Израиль

Исторические связи евреев с народами Персии (впоследствии Ирана) существуют с библейских времён. Принято считать, что после завоевания еврейских царств Вавилонской империей и её последующего завоевания государством Ахеменидов персидские власти смягчили имперскую политику по отношению к покорённым народам. Еврейский народ сохранил память о покровительстве Кира Великого, и после того, как его зять Дарий установил в Иерусалимском храме ежедневную жертву за благоденствие чужеземных сюзеренов Иудеи, она приносилась там веками (за исключением периода суверенного государства Хасмонеев) вплоть до начала Иудейской войны в 66 году^[1].

Хорошее отношение властей к еврейским общинам Персии сохранялось в течение нескольких следующих столетий. Из числа персидских евреев выходили влиятельные государственные сановники, а между Иерусалимом и евреями Персии сохранялись тесные связи как в границах единой империи Ахеменидов, так и в периоды господства в Персии Селевкидов и парфянской династии. При Сасанидах Персия стала пристанищем для многочисленных еврейских беженцев из Римской империи. Еврейская культура испытывала на себе влияние зороастрийского дуализма, что отразилось в частности в укрепившейся вере в добрых и злых духов. Персидское влияние просматривается в еврейских духовных и религиозных трактатах разных периодов, начиная с книги Даниила и включая созданный в эпоху Сасанидов Вавилонский Талмуд^[1].

После завоевания державы Сасанидов арабами на евреев Персии, как и во всём остальном мусульманском мире, распространялись законы о зимми. Высокий поземельный налог резко сократил число евреев-земледельцев, и основными занятиями еврейской общины в Персии стали ремёсла и торговля. С X века начался рост влияния еврейского капитала (сначала купеческого, а затем банковского) в экономике Аббасидского халифата, в который входила и Персия, евреи становились личными банкирами халифов и визирей. Когда халифат был завоёван монголами и была установлена власть ильханов Хулагуидов, мусульмане были уравнены в правах с верующими других религий, что вновь привело к появлению еврейских сановников, однако затем при шиитской династии Сефевидов евреи оказались в положении угнетаемого религиозного меньшинства. Евреи державы Сефевидов были обязаны носить особые головные уборы, изучение еврейской духовной литературы запрещено, синагоги закрыты, а при шахе Аббасе II началась насильственная исламизация евреев Ирана. Электронная еврейская энциклопедия пишет: «Никакая другая династия в Иране не отличалась такой ненавистью к евреям». Евреи Персии в этот период пользовались любой возможностью для эмиграции, уезжая в другие страны Центральной Азии, на Кавказ, в Египет и Индию. Гонения ненадолго прекратились лишь к середине XVIII века, но возобновились при Каджарах, достигнув апогея в 1839 году, когда насильственно было обращена в ислам еврейская община Мешхеда^[1].

Протесты евреев Европы не привели к остановке преследований персидских евреев, и облегчение ситуации для них наступило лишь в самом конце XIX века, в связи с конституционными реформами в Персии. В этот период снова стали открываться еврейские школы, а в 1906 году в рамках конституционной революции евреям Персии было официально гарантировано гражданское и экономическое равноправие. По закону от еврейской общины в меджлис (парламент Персии) избирался один депутат, но в целом еврейское население страны мало интересовалось политикой, а наиболее политически активные его представители переезжали в Палестину^[1].

В первой половине XX века отношение персидских властей к сионистскому движению было неоднозначным, меняясь от нейтрального до враждебного. Религиозные авторитеты — улемы — занимали по отношению к сионизму однозначно отрицательную позицию. В 1947 году представитель Ирана вошёл в Комиссию ООН по оценке ситуации в Палестине. Когда комиссия выработала план раздела Палестины, иранский представитель был одним из трёх её членов, голосовавших против идеи раздела и за альтернативный план федерализации. 29 ноября 1947 года, когда Организация Объединённых Наций приняла резолюцию о разделе Палестины, Иран вместе с другими мусульманскими странами снова голосовал против, а затем 11 мая 1949 года, также в составе мусульманского блока, выступил против принятия Израиля в ООН. В дни арабо-израильской войны Иран оказывал материальную помощь арабской коалиции, уклоняясь, однако, от прямого участия в боевых действиях. Арабская сторона получила в своё распоряжение лишь мобилизованных аятоллой Абуль-Касемом Кашани добровольцев^[2].

Шахский Иран и Израиль: экономический и политический союз

Несмотря на вялую поддержку арабского дела, иранские власти достаточно скоро начали налаживать с молодым еврейским государством закулисные контакты. Уже в мае 1949 года иранский эмиссар Аббас Сайкал был отряжен в Израиль, чтобы урегулировать вопрос об имуществе иранцев, бежавших из Палестины во время войны. Попытка Израиля ответить взаимностью и направить неофициального посланника в Иран, чтобы способствовать эмиграции через эту страну подвергавшихся преследованиям евреев Ирака, была, однако, отвергнута. Налаживание контактов велось через каналы в США, в том числе посредством личных встреч посланников Израиля и Ирана в ООН^[2].

После того, как в сентябре 1949 года Израиль был официально признан Турцией, иранские власти уже могли не опасаться обвинений в том, что они первыми нарушили мусульманскую блокаду «сионистского образования», и 6 марта 1950 года, пока меджлис был распущен на новогодние каникулы, правительство Ирана признало Израиль де-факто. Уже 26 марта специальный посланник Ирана Реза Сафиния вручил президенту Израиля свои верительные грамоты^[2]. Спустя три месяца Сафиния стал первым иностранным дипломатом, организовавшим официальный приём в Иерусалиме после того, как этот город был провозглашён столицей Израиля^[3]. Между 1951 и 1953 годом, в период нахождения у власти в Иране кабинета Мохаммеда Мосаддыка, представительство Ирана в Иерусалиме было закрыто, но на полный разрыв отношений Мосаддык не пошёл и экономические контакты продолжались: Иран поставлял в Израиль сельскохозяйственную продукцию в обмен на промышленные товары, медицинское оборудование и техническую помощь^[2].

Государственный переворот 1952 года в Египте и установление в этой стране режима, ориентированного на сотрудничество с СССР, изменили ситуацию на Ближнем Востоке, подтолкнув Иран в сторону альянса с США. В 1955 году Иран присоединился к прозападному Багдадскому пакту. Таким образом Иран и Израиль геополитически оказались в одном лагере. Иранские власти рассматривали Израиль как ключевую сдерживающую силу против экспансии насеризма на Ближнем Востоке; этот взгляд подкреплял успех Израиля в военных действиях против Египта в 1956 году. Кроме того, после того, как в результате этой войны был открыт для судоходства Тиранский пролив, израильский порт Эйлат стал важным пунктом в транзите иранской нефти в Европу^[2]. Многие иранские специалисты проходили техническую подготовку в израильских вузах, а израильские фирмы вели масштабные строительные работы в Иране, включая восстановительные программы после землетрясений 1960 и 1962 годов^[1]. Израильская государственная авиакомпания «Эль Аль» начала совершать регулярные рейсы в Тегеран. Был также налажен обмен разведывательной информацией. В 1960 году шах Ирана публично подтвердил признание его страной Израиля, на что Египет ответил разрывом дипломатических отношений с Тегераном, восстановленных только через десять лет. В 1961 году Иран посетил премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион. Бен-Гурион рассматривал Иран как важную составную часть коалиции неарабских ближневосточных государств, включающей, помимо собственно Ирана и Израиля, Турцию и Эфиопию^[2]. Существует также информация, что израильтяне помогали шахскому Ирану в развитии его ядерной программы, на тот момент рассматривавшейся как инструмент сдерживания против соседнего Ирака^[3][4].

Политические и экономические связи Ирана и Израиля продолжали процветать до последних дней шахского режима. Иран принимал деятельное участие в строительстве нефтепровода Эйлат-Ашкелон, призванного стать альтернативным путём экспорта персидской нефти из-за повреждений Суэцкого канала. После Шестидневной войны Иран занимал произраильскую позицию в арабо-израильском конфликте, отвергая требования арабских стран прекратить поставки нефти в Израиль. Шах Мохаммед Реза Пехлеви после войны Судного дня даже предлагал свои услуги в качестве посредника в мирных переговорах с Иорданией и Египтом^[1], поскольку с Анваром Садатом, сменившим Насера на посту египетского президента, у него сложились более доверительные отношения. Объём израильского экспорта в Иран только с 1970 по 1977 год вырос с 22,3 млн долларов до 103,2 млн долларов, что было больше израильского экпорта в Турцию или Японию^[2]. В рамках военного сотрудничества в 1977 году была заключена серия контрактов «Оружие в обмен на нефть», один из которых предусматривал модернизацию израильских противокорабельных комплексов «Габриэль» с заменой производимых в США составляющих на израильские. Это позволило бы поставку ракет «Габриэль» в Иран без нарушения американских законов по контролю за экспортом вооружений^[5].

Однако в то время как прозападная шахская администрация всячески крепила союз с Израилем, в массах к этим связям относились без энтузиазма. Нелюбовь к израильтянам питали, в частности, близкие связи израильских спецслужб с пользовавшейся дурной славой госбезопасностью шахского режима — САВАКом^[3]. Но особенно негативно были настроены клерикальные мусульманские круги, рупором отношения которых был аятолла Хомейни. Уже в 1963 году Хомейни заявлял, что Израиль стремится захватить экономику Ирана, разрушить его торговлю и сельское хозяйство и завладеть его богатствами. В 1971 году он в своей проповеди назвал Израиль «всемирно признанным врагом ислама и мусульман», который проник в политику Ирана, превратив эту страну в свою и американскую военную базу^[2]. Неудивительно поэтому, что после исламской революции, приведшей к власти в Иране Хомейни и его единомышленников, союзу с Израилем сразу пришёл конец.

Первые годы после исламской революции

Определённое охлаждение в отношениях между Ираном и Израилем началось ещё при Пехлеви. Это было следствием переоценки шахом степени влияния Израиля в регионе (в частности, после неоднозначных результатов войны Судного дня) и мирового еврейства в целом; Иран в это же время, напротив, приобретал больший вес в мировой политике, и его монарх желал дистанцироваться от Израиля, чтобы улучшить отношения с арабскими странами. Тем не менее, ни враждебность арабских соседей, ни ощущение угрозы со стороны СССР не исчезли, что предопределяло продолжение сотрудничества с Израилем до самых последних дней монархии. После исламской революции геополитическая обстановка для новых властей Ирана не изменилась: новая клерикальная верхушка ненавидела Советский Союз, а продолжающееся усиление соседнего Ирака в 80-е годы представляло реальную военную угрозу, вскоре вылившуюся в полномасштабную войну. Более того, если к шахскому Ирану арабский блок относился с недоверием, революционные планы Хомейни приводили его руководителей в ужас, и изоляция Ирана от арабского мира только усилилась^[2].

Поэтому Хомейни и его единомышленники, придя к власти, вынуждены были вести двойную игру. С одной стороны, все формальные и экономические связи с Израилем к 1980 году были разорваны, всего через шесть дней после смены власти здание израильского представительства в Иране было передано Организации освобождения Палестины, а улица, на которой оно располагалось, переименована в честь Ясира Арафата^[2]. В стране начались гонения на иноверцев — бахаистов и евреев. Уже в 1979 году по обвинению в связях с Израилем казнён глава еврейской общины Ирана, ещё десять еврейских лидеров были казнены до 1983 года. В 1980 году был отменён закон, гарантирующий место в меджлисе представителю иранского еврейства. Казни и конфискации (стоимость реквизированного еврейского имущества оценивается Электронной еврейской энциклопедией в миллиард долларов) привели к массовой эмиграции иранских евреев: 55 тысяч — больше половины всей еврейской общины Ирана — покинули страну с 1979 по 1984 год, примерно половина этого числа осела в Израиле и США^[1].

Однако одновременно с репрессиями внутри страны и антиизраильской риторикой в прессе Хомейни выработал новую концепцию, согласно которой израильско-палестинский конфликт в первую очередь являлся внутренним делом палестинского народа, затем соседствующих с Израилем арабских стран и лишь потом остального исламского мира. Согласно этой концепции, Иран не рассматривался как страна, которая должна находиться на передовой линии в борьбе против Израиля. Поэтому во время Ливанской войны Хомейни лично воспрепятствовал планам более радикальных элементов в своём правительстве по отправке десяти тысяч солдат в Ливан для ведения боевых действий против АОИ и заявил, что иракский вопрос является для его страны более важным (буквально — «дорога на Иерусалим проходит через Кербелу»)^[2].

Израиль на протяжении первых лет после исламской революции продолжал демонстрировать готовность к сотрудничеству с новым иранским режимом, в одном из первых официальных заявлений после мартовского референдума 1979 года признав его легитимность^[4]. После начала Ирано-иракской войны Израиль оказался нужен Ирану и в качестве посредника в контактах с американцами, чья военная техника составляла основу иранской армии. Израиль, со своей стороны, также опасаясь военной мощи Ирака и всё ещё пытаясь сохранить антиарабский альянс, лоббировал в Вашингтоне поставки оружия в Иран для войны с Саддамом Хусейном и напрямую снабжал Иран оружием на раннем этапе войны. По словам иранского торговца оружием Аймана Хайдари, сразу после начала войны около 80 % всего вооружения, приобретаемого Ираном, шли из Израиля. Encyclopædia Iranica со ссылкой на неофициальные источники даже указывает, что израильские специалисты в это время посещали линию фронта, чтобы оценить нужды Ирана в вооружении^[2]. По данным тель-авивского Института исследований национальной безопасности^[en], только за первые три года войны Израиль продал Ирану вооружений на полмиллиарда долларов^[6]. Позднее израильские спецслужбы непосредственно участвовали в реализации сделки «Иран-контрас», в рамках которой Иран получал американское оружие. По словам одной из центральных фигур этой операции, израильского разведчика и дипломата Давида Кимхи, Израиль на этом этапе был заинтересован в максимально продолжительной и изматывающей войне между Ираком и Ираном, которая могла надолго ликвидировать угрозу для него со стороны любой из этих стран. В итоге, однако, хотя Ирак и не одержал в войне однозначную победу, он закончил её в качестве основной ближневосточной военной силы и главной угрозы для безопасности Израиля^[2].

1990-е годы и начало XXI века: дальнейшее ухудшение отношений

В начале 1990-х годов ряд событий изменил геополитическую обстановку на Ближнем Востоке. К этим событиям относились распад Советского Союза и операция «Буря в пустыне», подорвавшая военную мощь Ирака. Иран в ходе боевых действий проамериканской коалиции против Ирака сохранял дружественный нейтралитет, и его руководство ожидало ответных жестов со стороны США, но их не последовало: администрация Буша предпочла не заканчивать процесс падения Саддама Хусейна, сохранив его в качестве противовеса влиянию шиитского Ирана. Иранские представители также не были приглашены на Мадридскую мирную конференцию 1991 года, оставив у иранского руководства впечатление, что американцы по-прежнему заинтересованы в его изоляции. У израильских лидеров в это же время, в условиях разрушения биполярного мира и исчезновения СССР как силы, поддерживающей арабский блок, возникли опасения, что теперь США будут предпринимать шаги по сближению с арабскими странами в ущерб интересам Израиля; первым таким шагом им виделось настойчивое принуждение к участию в Мадридской конференции. Поэтому пришедшее 1992 году к власти правительство Рабина стало самостоятельно искать каналы для сепаратных договорённостей с арабскими соседями на более удобных для себя условиях. Это привело к тайным переговорам с представителями ООП, завершившимся соглашениями в Осло^[2].

Рабин (ещё в 1987 году называвший «лучшим другом Израиля» фундаменталистский шиитский Иран), Шимон Перес и другие лидеры израильской партии Труда понимали, что уступки в переговорах с арабами можно будет оправдать, если публика будет убеждена, что для Израиля существует угроза страшней арабской. В их интересах было также усилить страх светских арабских режимов перед Исламской республикой. Так в израильских СМИ и высказываниях местных политиков стали всё чаще фигурировать упоминания угрозы радикального исламизма, олицетворением которого выступал Иран (примером может служить выступление в кнессете в 1993 году депутата от партии «Авода» Эфраима Снэ, согласно которому угроза для Израиля со стороны Ирана основана на трёх факторах: господствующей в Иране идеологии, экспансионизма и военного арсенала^[7]). Эту же риторику, представлявшую, по сути дела, зеркальное отражение обвинений, уже десятилетие бросаемых Израилю иранской прессой, подхватили и СМИ США. Иранское руководство, осознав, что концепция «Нового Ближнего Востока» означает полную изоляцию Ирана в регионе, со своей стороны не только усилило антиизраильскую пропаганду, но и впервые начало следовать ей в своей внешней политике. Если раньше помощь Тегерана радикальной шиитской организации «Хезболла», ведшей войну против Израиля и его союзников в Ливане, была символической, то в 90-е годы началось её быстрое и решительное вооружение^[2]. Уже в 1994 году последовали взрывы в израильском посольстве и еврейском общинном центре в Аргентине, за которыми, по мнению не доведённого до конца следствия, стояла «Хезболла» (прямое участие Ирана, однако, доказано не было)^[8]. Одновременно Иран впервые начал искать подходы к суннитским исламистским группировкам на Западном берегу Иордана и в секторе Газа — территориях, контролируемых Израилем с 1967 года. Уже в 1992 году Муса Абу Марзук, представитель крупнейшей из этих организаций — «Хамаса», — побывал в Тегеране и заручился от иранских властей обещаниями финансовой помощи в размере 30 миллионов долларов ежегодно, предоставления тренировочных лагерей и оружия^[9].

Парадоксальным образом сигналы о возможном примирении с Ираном стали поступать со стороны Израиля с приходом к власти в 1996 году правого националистического правительства Биньямина Нетаньяху. Нетаньяху, не скрывавший своего негативного отношения к процессу Осло и палестинскому руководству, был готов к возобновлению сотрудничества с Ираном, где в это время у власти было относительно либеральное правительство Мохаммада Хатами^[2]. Хатами в своих выступлениях критиковал антисемитизм и подчёркивал: «У нас нет трудностей с евреями, но мы против сионизма — разновидности фашизма»^[1]. Однако нового сближения так и не состоялось. В 1997 году Иран провёл испытания баллистической ракеты «Шахаб-3», способной достичь территории Израиля. В это же время стало ясно, что в Иране работают над созданием собственного ядерного оружия. Для израильтян это было реальным воплощением «иранской угрозы», о которой твердила пропаганда с начала 90-х годов^[2]. К тому же, несмотря на заверения Хатами, началось ухудшение отношения к евреям в самом Иране: в 1999 году по обвинениям в шпионаже в пользу Израиля были арестованы 13 иранских евреев, десять из которых, несмотря на отсутствие доказательств, были приговорены к тюремным срокам; в стране под влиянием подстрекательской кампании в СМИ начались еврейские погромы^[1]. Израиль со своей стороны повёл борьбу с поставками оружия и военных технологий Ирану. В 1998 году к 16 годам лишения свободы был приговорён израильский бизнесмен Нахум Манбар, организовавший продажу Ирану израильской военной электроники и компонентов для изготовления зарина и иприта. По словам самого Манбара, санкцию на контакты с Ираном он получал от израильских спецслужб^[10], которым в обмен поставлял информацию, полученную от партнёров в Тегеране^[11].

Дальнейшее усиление враждебности между Ираном и Израилем стало результатом событий в начале XXI века, когда Иран, несмотря на оказанную им помощь в борьбе против «Аль-Каиды» и «Талибана», был включён президентом Дж. У. Бушем в состав «Оси зла» в его обращении к Конгрессу в январе 2002 года^[2]. Вашингтон также отклонил иранский меморандум 2003 года, в котором рассматривалась возможность признания Ираном Израиля, отказа от вооружения «Хезболлы» и присоединения к Бейрутской декларации, известной также как арабская мирная инициатива в обмен на прекращение пропагандистской кампании против Ирана в США и признание прав этой страны как региональной державы^[12].

Усилившиеся антиамериканские и в целом антизападные настроения иранской улицы привели к тому, что в 2005 году кресло президента Ирана занял выразитель этих настроений — Махмуд Ахмадинежад^[2]. При Ахмадинежаде Иран стал мировым центром отрицания Холокоста^[13], который рассматривался как миф, созданный сионистской пропагандой, хотя в местной прессе («Тегеран таймс», «Джумхурийе ислами») такие настроения встречались уже в 90-е годы^[1]. Сам Ахмадинежад неоднократно публично предрекал скорое уничтожение Израиля^[14]. Одновременно Иран продолжал наращивать военную мощь «Хезболлы» в Ливане — процесс, масштаб которого стал ясен лишь в 2006 году в ходе Второй ливанской войны. Во время этой войны Израиль, привыкший бороться с мелкими подпольными ячейками и разрозненными отрядами, обнаружил, что ему противостоит хорошо вооружённая армия, целенаправленно обученная ведению партизанской войны. На вооружении «Хезболлы» оказалось не только современное индивидуальное оружие и ракеты, в радиусе действия которых оказалась Хайфа, но и противокорабельные ракеты C-802 китайского производства, одной из которых был повреждён корвет израильских ВМС. В ходе войны Израилю не удалось эффективно ликвидировать угрозу со стороны «Хезболлы»; как и иранский ядерный потенциал, она представляет собой угрозу для безопасности Израиля даже в глазах его умеренных кругов^[2]. Уже после Второй ливанской войны израильский флот перехватывал в Средиземном море суда с оружием иранского производства (или идущие из иранских портов), по-видимому, предназначенные для переоснащения «Хезболлы» (в частности, в 2009 году) и вооружения «Хамаса» (в том числе в 2014 году).

Иранская ядерная программа и связанная с ней потенциальная угроза остаются постоянной темой в израильской прессе и выступлениях политиков. Неоднократно поднимался вопрос превентивного удара по иранским ядерным объектам, аналогичного тому, который израильская авиация в 1981 году нанесла по иракскому реактору «Осирак»^[15]. В случае такой атаки иранские газеты и официальные лица угрожают полным уничтожением Израиля, а также перекрытием Ормузского пролива, по которому проходят поставки от 20 % до трети всей мировой нефти^[16]. Израильские спецслужбы также связывают с серией убийств и покушений на иранских учёных-ядерщиков. Как минимум пять учёных были убиты при взрывах бомб, подложенных в их автомобили, но ни в одном из этих случаев не удалось доказать «израильский след». Тем не менее в мировой прессе сложилось убеждение, что за убийствами стоит именно Израиль, и администрация Барака Обамы усилила нажим на израильское руководство с целью прекратить покушения^[17]. В 2012 году новостная сеть NBC со ссылкой на неназванных американских государственных служащих сообщила, что убийства учёных осуществляет леворадикальная «Организация моджахедов иранского народа» (MEK), боевиков которой финансируют и тренируют израильтяне; по словам источников NBC, американскому руководству известно об этом сотрудничестве, хотя оно и не участвует в нём непосредственно^[18]. Представители MEK официально отвергли эти обвинения, в то время как израильские власти отказались их комментировать^[19] Американские и иранские СМИ также обвиняют Израиль в сотрудничестве с другой террористической организацией — суннитской группировкой «Джундалла». Иранская пресса регулярно обвиняет Израиль (а также США и Великобританию) в секретной поддержке «Джундаллы», открыто поддерживаемой Пакистаном^[20], а в 2012 году американский журнал Foreign Policy опубликовал статью о вербовке агентами «Моссада» боевиков «Джундаллы» за пять лет до этого^[21].

Основные темы конфликта

В выступлениях официальных лиц и публикациях СМИ обеих стран постоянно затрагивается один и тот же круг вопросов, на которых строится взаимная враждебная позиция. С иранской стороны звучат обвинения в нелегитимности Израиля как государства (его создание может рассматриваться как проявление империалистической политики Запада по отношению к мусульманскому Востоку — в том числе как продолжение политики крестовых походов^[22] — или как результат «фальсификации» Холокоста^[13]), в осквернении или уничтожении святынь ислама и в вынашивании планов по уничтожению ислама вообще и Ирана в частности. Израильские источники со своей стороны говорят об иранском экспансионизме, поддержке террористических организаций и ядерной угрозе со стороны Ирана.

Иранские официальные лица и пресса постоянно выдвигают против Израиля обвинения в уничтожении и осквернении мусульманских святынь. Иран долгое время обвиняет «сионистов» в поджоге мечети аль-Акса в 1969 году (в действительности поджог осуществил христианин из Австралии Майкл Деннис Роган, признанный судом душевнобольным^[23]). Когда в сентябре 1996 года был открыт для туристов тоннель вдоль основания Храмовой горы, что вызвало массовые беспорядки среди палестинцев, спикер иранского МИДа назвал тоннель «осквернением мусульманских святынь» и «прелюдией к разрушению важных для ислама мест в Иерусалиме». Схожие обвинения прозвучали от депутата парламента Эбрагима Байсалами и от министра иностранных дел Али Акбара Велаяти, озвучившего их на заседании Совета Безопасности ООН^[24].

Примечания