13-10-2023
Советско-сирийское военное сотрудничество — помощь СССР правительству Сирии в строительстве национальных вооружённых сил и защите сирийского конституционного строя от посягательств со стороны государств, которые в Сирии считались вражескими путём отправки в Сирию советских военных специалистов, поставок военной техники и вооружения, а также обучения сирийских курсантов в советских военных учебных заведениях. По настоятельной просьбе президента Хафеза аль-Асада в 1973 и 1983 годах, СССР увеличивал численность своего военного контингента Сирии, направляя туда регулярные части Советской Армии (716-й зрп в 1973 г.; 220-й и 231-й зрп в 1983 г.) чтобы оказать прямую военную помощь уже сформированным Вооружённым силам Сирии (ВС САР) в проивостоянии израильско-американской силам, поддержанным объединённой британо-франко-итальянской группировкой НАТО.
Основными направлениями военного сотрудничества СССР и Сирии являлись:
На всех перечисленных направлениях деятельности были задействованы военнослужащие и гражданские служащие Вооружённых сил СССР и сотрудники некоторых других смежных организаций, выполнявших оборонные функции[1].
В докладе Директора ЦРУ А. У. Даллеса №36.7-56 от 16 ноября 1956 года отмечалось, что Сирия, в силу своего географического расположения, имеет стратегическое значение в ближневосточной политике ведущих мировых держав. Прозападные круги Сирии, которые самоустранились от вопросов национальной безопасности страны, и были буквально «затмены» на фоне левых, радикально-националистических, антизападных политиков из сирийских военных кругов, которые и взяли в свои руки бразды правления Сирией. Соответственно стали восприниматься как агенты Запада и предатели арабского мира. Дальнейшее укрепление советских позиций в Сирии, могло привести к распаду Организации Багдадского пакта с попадением проамериканской Турции в глухую изоляцию, в связи с чем НАТО, а именно: Британия и Франция посчитали нужным вмешаться[2]. В докладе №11-10-56 от 29 ноября 1956 года Даллес отмечал, что СССР в своих действиях относительно Сирии, исходит из того, чтобы не допустить крупномасштабного конфликта[3].
В сентябре 1957 года Даллес докладывал высшему военно-политическому руководству США о возможностях его ведомства по организации войны в ближневосточном регионе, направленной на свержение умеренного[уточнить] сирийского режима Ш. аль-Куатли и замены его на более лояльного по отношению к Западу лидера. В своём специальном докладе №11-9-57 от 24 сентября 1957 года он рассматривал варианты организации:
С первых страниц доклада сообщалось, что начинать коалиционные боевые действия против Сирии следует после организации провокации на границе с одной из вышеперечисленных арабских стран, чтобы создать таким образом casus belli, который сможет оправдать дальнейшее военное вмешательство западных стран. Возможность вовлечения Израиля в военный конфликт тогда даже не рассматривалась в принципе — молодое еврейское государство было ещё не в состоянии вести военные действия такого масштаба[нужна атрибуция мнения]. При этом особо отмечалось, что вовлечение СССР в конфликт, гарантированно повлечёт за собой удары по американским сателлитам в регионе, и потенциальную крупномасштабную войну со странами НАТО. По опыту Корейской войны, делалось предположение, что советские добровольцы за штурвалами истребителей и бомбардировщиков будут сражаться даже с военным контингентом Организации объединённых наций, если в Совете безопасности ООН США удастся склонить чашу весов на свою сторону. При этом, делался вывод, что СССР вероятнее всего перекроет поставки нефти в Западную Европу, и таким образом, война для европейских партнёров США — Великобритании, Франции, Италии и Турции, быстро закончится. Кроме того, Даллес полагал, что при угрозе просоветскому сирийскому режиму, СССР предпримет контрмеры по свержению дружественных США режимов Ирака, Иордании и Ливана, и, вероятно, эти меры возымеют успех. Отмечалось также, что престижу СССР будет нанесён большой урон, если поддерживаемое им правительство Сирии будет свергнуто, и Н. С. Хрущёв пойдёт на решительные действия, чтобы не допустить такого развития событий — об этом свидетельствовало предупреждение, направленное Советским Союзом высшему турецкому руководству, чтобы те воздержались от каких-либо необдуманных шагов в сторону Сирии. Таким образом уже в конце 1950-х годов вокруг Сирии складывались предпосылки к началу глобального военного конфликта. Сентябрьский доклад Даллеса заключал неутешительный вывод о том, что СССР будет в выигрышном положении, вне зависимости от развития событий: во-первых, именно в Кремле будут решать начинать ли глобальный военный конфликт, или нет, а во-вторых, если руководство СССР решит не переносить конфликт на более высокий уровень, оно само инициирует переговорный процесс, в котором выступит стороной-миротворцем, что, опять же, будет на руку Москве, но отнюдь не Вашингтону[4](недоступная ссылка).
В июне 1956 года Сирию посетил Министр иностранных дел СССР Д. Т. Шепилов, который помимо политической и экономической помощи, предложил также военную помощь Советского Союза молодому сирийскому государству[4]. В ходе визита президента Шукри aль-Куатли в Москву в октябре 1956 года были проведены прямые двусторонние переговоры с Москвой о закупке советского оружия.[Прим. 1] Всего, с осени 1955 года по весну 1957 года, помимо экономических сделок о поставках промышленного оборудования и сельскохозяйственной техники, СССР заключил с Сирией ряд отдельных соглашений о поставках вооружений и боевой техники, самолётов и кораблей на общую сумму около $70 млн. По данным Центрального разведывательного управления США, переговоры с сирийцами вёл лично маршал Г. К. Жуков (именно общение с Жуковым, по мнению лейтенант-коммандера ВМФ США Ю. Абул-Энейна, было первым знакомством с советской военной доктриной Министра обороны Сирии Мустафы Тласа[7]). Ввиду того, что поставляемая боевая техника требовала высококвалифицированных операторов, которыми Сирия не располагала, следом за техникой в страну выехала группа советских военных советников и специалистов число которых, по данным ЦРУ, составляло около ста шестидесяти человек[4]. Группа российских исследователей из Института военной истории МО РФ подтверждает, что первые группы военных специалистов направлялись в Сирию, начиная с 1956 года в соответствии с постановлениями Совета Министров СССР № 1929 от 9 апреля 1956 года, № 6628 от 7 ноября 1956 года и № 157-84 от 12 февраля 1957 года. При этом, по данным ИВИМО, в 1956 году в Сирию, по линии Министерства обороны было откомандировано в общей сложности шестьдесят человек, в том числе пять переводчиков[8]. Израильский историк-советолог О. Эран (Институт национальной безопасности) сообщает о том, что первые поставки советской военной техники начали поступать в Сирию из Чехословакии. В Сирию стала прибывать бронетехника, артиллерия, средства противовоздушной обороны и и стрелковое оружие. По сведениям Эрана, первую группу советских военных советников и специалистов, прибывшую в Сирию, вместе с поставленной военной техникой, возглавлял Т. Козловский. Несомненно, поставки Советским Союзом оружия существенно помогли укрепить стабильность в молодом сирийском государстве[9]. Примечательно, что особого упора на коммерческой составляющей не делалось: боеприпасы к боевой технике и комплектующие детали отдельно не оплачивались, а включались в её стоимость, т. е., при том что само оружие поставлялось дешевле себестоимости и в рассрочку, сопутствующая ему продукция советской военной промышленности, фактически, поставлялась даром[6].
С середины 1950-х годов по середину 1960-х годов около ⅓ от общей суммы советских военных поставок за рубеж приходилось на Сирию, Ирак и Афганистан — каждая из этих стран получила оружия на сумму свыше $200 млн[10]. Помимо оружия, в Сирию (как и в Египет) из СССР в больших количествах поставляли нефтепродукты — своего нефтепрома там попросту ещё не было. Его предстояло создать советским инженерам[6]. В этой связи Д. К. Саймс отмечает следующую взаимозависимость: вооружение Египта и Сирии быстро отразилось на нефтяной отрасли — произошёл резкий скачок цен на нефть[11].
В Сирии началось масштабное строительство объектов военного назначения, и одновременно с военными, в ещё больших масштабах, стремительно началось строительство объектов гражданской, промышленной и сельско-хозяйственной инфраструктуры[12]. Как отмечают в своём аналитическом исследовании посланник США при ОБСЕ Д. Т. Джонсон и руководитель вашингтонского отдела Human Rights Watch С. Д. Гуз, советско-сирийские договорённости 1956 г. можно считать однозначным стратегическим приобретением СССР[13].
Первая арабо-израильская война подвела черту под буржуазно-националистическими режимами ближневосточных стран, и привела к образованию и становлению в Египте (1952) и Сирии (1956) радикально анти-империалистических режимов режимов[14]. Соединённые Штаты разыгрывали свою карту, и пытались через сирийско-израильское противостояние, противостоять Советскому Союзу методом непрямых действий[15]. В 1960-е годы геополитическая диспозиция изменилась и основным врагом Сирии стало окрепшее и стремительно набиравшее силу государство Израиль. Имея, на тот момент, сравнительно незначительную численность населения, Израиль сделал основную ставку на использование авиации, как главной ударной силы для нанесения ударов по авиационным и сухопутным группировкам арабских стран[16]
Замдиректора ЦРУ Р. Л. Тейлор рапортовал высшему руководству США в докладе №11-13-67 от 20 июля 1967 года, что СССР в своей арабской политике, преследовал две цели одновременно, с одной стороны вооружить как можно больше антиамериканских режимов в арабских странах, и в то же самое время, не спровоцировать таким образом очередную арабо-израильскую войну. Оценивая шансы арабов и евреев на победу, Тейлор отмечал, что арабы, в случае поражения, снова прибегнут к СССР с просьбами дать им такое оружие, которое надёжно защитило бы их от израильской агрессии, подразумевая ядерный щит. При этом, Тейлор был убеждён, что СССР скорее всего откажут арабам в ядерном прикрытии, предоставив взамен что-либо из своих новейших разработок обычных (неядерных) вооружений, либо нарастив общее число зенитного, противотанкового и ракетно-бомбового вооружения в арсенале сирийских войск[17].
В секретной сводке ЦРУ от 10 октября 1966 года, в которой рассматривалась целесообразность свержения сирийского президента и правительства, для замены на марионеточный, прозападный режим, среди прочего сообщалось, что всеми отраслями общественной жизни в Сирии правит армия, а тон в Сирийской Армии задавали антизападные радикалы, которые создали такой идеологический строй, который совмещал в себе коммунистическую доктрину и сирийский национализм. Уповать на переворот в такой среде было бы нецелесообразно, так как решив только текущие цели, в перспективе, к власти пришли бы такие же, или ещё более ярые радикалы антизападники. Попытки военных переворотов прозападно настроенными военными (как например попытка переворота в сентябре 1966 года, начальника сирийских войск спецназначения Салима Хартума) проваливались раз за разом, заговорщикам приходилось спешно бежать в другие страны-сателлиты США. СССР, в отличие от США, устраивало то, что антизападные радикалы были у власти, не устраивала лишь сопряжённая с радикализмом нестабильность политической верхушки и борьба за власть[18].
С опаской на Западе относились к перспективе арабского единства. Пользовавшийся большой популярностью на всём Ближнем Востоке, Президент Египта Г. А. Насер утверждал: «Мы, арабы — один народ»[19]. Его слова воспринимались среди арабов как призыв к действию, и уже в 1958 году Сирия инициировала создание вместе с Египтом Объединённой Арабской Республики, просуществовавшей до смерти Насера[20]. После того как Сирия de facto вышла из состава Объединённой Арабской Республики в 1961 году, арабское единство, как отмечает С. Мансур, несколько поколебалось[21]. После внезапной смерти Г. А. Насера, с приходом в 1970 году к власти в Египте А. Садата, который вёл двойную игру с США и СССР одновременно, Сирия превратилась в главного советского союзника на Ближнем Востоке[22]. Аарон Вильдавский пишет, что после предательской инициативы Садата на сближение с Израилем, инициированной им в 1977 году, у СССР появилась лишняя возможность упрочить отношения с Сирией[23]. Тем не менее, как отмечает, проф. Д. А. Рустов, СССР всё же стремился, помимо дружбы с Сирией и Ливией, к восстановлению отношений с Египтом, что в определённой степени удалось после расстрела А. Садата его подчинёнными 6 октября 1981 года[24].
Сама возможность консолидации арабских сил Сирии и Египта в единое государство вызывала большую тревогу в Вашингтоне и Тель-Авиве. В Центральном разведывательном управлении очень опасались воссоздания Объединённой Арабской Республики и прилагали все усилия к тому, чтобы не допустить объединения арабских государств, и, по возможности, удалить Сирию от советской политической орбиты[18]. Проф. Дж. Р. Курт, пишет со свойственным ему воображением, что с 1967 года в Госдепе США «спали и видели» как бы отлучить Сирию от Советской «кормящей груди»[25]. Всячески играл на внутренних противоречиях своих соседей и Израиль: Так, во время Гражданской войны в Иордании в 1970 году Израиль в очередной раз спутал сирийские карты, поддержав сирийских и ливанских христиан-маронитов и их политическую и боевую организацию[26]. Вместе с тем, на фоне междоусобной войны не обощлось и без позитивных для СССР событий, так, в результате стратегического поражения в Иордании к власти в Сирии пришёл Хафез аль-Асад. Его приход к власти ознаменовал собой преобразование реальной политики в регионе, от арабского фанатизма к арабскому прагматизму[27]. Примечательно, что сам Асад по национальности являлся алавитом. Исторически сложилось таким образом, что алавиты (составлявшие менее 12 % от населения страны) были правящей группой[28].[Прим. 2] С приходом к власти военной бюрократии, состоявшей почти полностью из алавитов, Сирия, — как описывает этот период в сирийской истории советник американского правительства А. М. Гарфинкль, — значительно преобразилась, в стране появилось образование и здравоохранение, диверсифицированная экономика, и хоть какая-то промышленность. Армия помогала модернизировать и объединить страну, тем не менее в регионах: Алеппо, Хомсе и Хаме, всё ещё были сильны сепаратистские настроения.[Прим. 3] Среди прочего, доминирование военных в политической сфере, ознаменовало переход сирийской экономики от кустарного к промышленному производству[30].
Между тем, поставки советского вооружения не прекращались. В 1964-1973 годах практически всё военное имущество, получаемое Египтом, Сирией и Алжиром, было советским. С 1975 года эта цифра для Сирии составляла не менее 75 %[31]. Точно так же, не прекращались поставки западных вооружений в Израиль. Боевой состав израильской авиации непрерывно увеличивался за счёт поступления из США новых самолётов. С учётом подготовки лётного состава, а также небольшого удаления аэродромов базирования от основных объектов для ударов на территориях арабских стран, израильские самолёты могли совершать по четыре и более боевых вылетов в сутки. Учитывая уязвимость боевой авиации, базирующейся на ограниченном количестве аэродромов, командование ВВС Израиля систематически проводило мероприятия по повышению её живучести: строились аэродромы рассредоточения, укрытия для самолётов, проводились маскировочные работы и периодическое перебазирование авиации путём перелётов на малых высотах с одних аэродромов на другие. Оборудование аэродромов постоянного базирования позволяло израильской боевой авиации проводить полёты в любое время суток, в сложных метеоусловиях[32]. Авиационный парк Израиля непрерывно рос и пополнялся новой западной техникой, вместо уничтоженной советскими зенитными ракетными комплексами: к началу боевых действий 5 июня 1967 г., Израиль имел в составе своих ВВС 254 боевых самолёта и около 60 учебно-тренировочных, которые также приняли участие в боевых действиях[33]. По состоянию на 1 ноября 1970 г., Израиль имел 354 боевых самолёта[34]. К началу боевых действий 6 октября 1973 г. их число увеличилось до 479 боевых самолётов[34] (по израильским данным, к началу войны имелось 380—385 боевых самолётов[35]).
Кроме воздушной войны, на морском фронте также происходили определённые изменения: К 1970 году конфигурация и дислокация 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ СССР уже представляла реальную угрозу 6-му флоту ВМФ США. 5-я опэск была способна на равных противостоять американо-израильским силам на море[36]. Таким образом, к нач. 1970-х гг. на средиземноморском театре СССР[37]:
В 1970-е годы повсеместно шёл процесс разрядки напряжённости между странами соцлагеря во главе с СССР и капстранами во главе с США. В арабо-израильских отношениях ситуация оставалась традиционно напряжённой. Директору ЦРУ У. Колби была поставлена задача обобщить потенциальные угрозы и риски, с которыми могут столкнуться США и их сателлиты в случае, если они решат пойти на эскалацию конфликта. Собрав необходимые данные, Колби сообщал в своём докладе №11/30-73 от 2 ноября 1973 года о военных возможностях СССР на Ближнем Востоке. В этот перечень входили следующие возможности[38]:
Любая агрессия со стороны Израиля всегда поддерживалась западными странами, и в первую очередь США. На вооружении Армии обороны Израиля имелась современная техника и вооружение, хорошо подготовленные и обученные военные кадры. На вооружении израильских ВВС состояли самолёты французского и американского производства, части боевой авиации были полностью укомплектованы личным составом и материальной частью. На каждый самолёт имелось по 1,5-2 экипажа[33].
Потери обеих сторон в Войне судного дня были колоссальными, как в живой силе, так и в боевой технике. Уже на третий день боевых действий, из СССР стала поступать новая техника для восполнения потерь[39]. Нагрузка на Военно-транспортную авиацию СССР и срочность перевозок заставляла использовать все имеющиеся воздушные маршруты и спешно задействовать другие, резервные. Так, посол США в Иране Р. М. Хелмс докладывал советнику президента США по национальной безопасности генерал-лейтенанту Б. Скоукрофту, что посол СССР В. Я. Ерофеев 11 октября 1973 года встречался с Шахом Ирана М. Р. Пехлеви и обсуждал с ним перспективы пролёта через иранское воздушное пространство самолётов советской ВТА. Шах был в курсе для каких целей требовался этот коридор и его ответ был коротким: «Нет». Тогда, умудрённый опытом дипломат Ерофеев воспользовался старой уловкой, договорившись о пролёте самолёта «Аэрофлота» с запасными частями для самолётов этой авиакомпании в Сирии, на что Шах согласился. Свидетелем этой беседы был придворный министр А. Алам, которого Шах уполномочил доложить об услышанном американскому послу и передать эту информацию лично Госсекретарю Г. Киссинджеру и Президенту США Р. Никсону[40].
Примерно то же самое происходило и по другую сторону фронта и 19 октября 1973 года Президент США Р. Никсон призвал Конгресс оказать Израилю военную помощь в размере $2,2 млрд, с целью пресечь «возникновение существенного дисбаланса в результате масштабного перевооружения Сирии и Египта, проводимого Советским Союзом»[41]. Вскоре после окончания военных действий, У. Колби докладывал высшему руководству США о том, что некоторые советские военные советники приняли личное участие в боевых действиях Войны судного дня[38].
Помощь из СССР продолжала поступать в колоссальных объёмах: в 1974 году Египет и Сирия получили от СССР военного имущества на сумму $4 млрд[42]. С 1975 по 1979 год СССР поставил Сирии военного имущества на сумму $3,6 млрд, а страны Организации Варшавского договора ещё около $420 млн[43]. Проф. М. Т. Клэр отмечает, что многомиллиардные поставки Советским Союзом оружия в Сирию и другие страны вовсе не означали, что эти страны автоматически станут вассалами Кремля, — это очень хорошо понимали и в США, но военно-промышленное лобби убеждало американское руководство и общественность в необходимости производства и поставок вооружения в Израиль, Иорданию и другим сателлитам[44]. Сирия напрямую зависела от советских военных поставок и, главное, от советской военной помощи в виде советников, специалистов и присутствия 5-й оперативной эскадры ВМФ СССР — по словам М. Хамеда у Сирии просто не было альтернативы: ни одна страна в мире не могла поставлять оружие в таких объёмах, как это делал СССР[45]. Колоссальные объёмы вооружений производились в СССР с запасом — с рассчётом на то, чтобы оперативно восполнить возможные потери[46]. Прибыли новые артиллерийские самоходные установки; новые войсковые зенитно-ракетные комплексы «Оса» для укомплектования смешанных бригад при общевойсковых дивизиях; самолёты МиГ-25 и МиГ-23МЛД с новыми бортовыми локаторами, способными сопровождать 4—6 целей и автоматически осуществлять по ним пуски ракет; новые ракеты и бомбы объёмного взрыва и боеприпасы повышенной мощности[47].
Особое внимание советские специалисты обращали на освоение сирийской стороной новой военной техники и оружия: танков Т-62, самолётов Су-7, МиГ-23 и МиГ-25, 130-мм артиллерийских систем, ракетных комплексов «Стрела» и более современных модификаций ПТУРСов. К концу 1970-х годов Вооружённые силы Сирии не только полностью восстановили боевую мощь, но и значительно выросли в количественном и особенно качественном отношении. Они резко повысили боевую выучку. Генерал-лейтенант М. Н. Терещенко положительно охарактеризовал степень боеготовности сирийских войск в то время, говоря о том, что благодаря помощи советских специалистов они научились вести современный бой[8]. Упор делался на подготовке операторов сложной техники, как например, противотанковых управляемых ракет. Следует отметить, что личный состав сирийских противотанковых подразделений набирали на добровольной основе, а не из состава призывников[48]. Велась кропотливая совместная работа по формированию и подготовке ракетной бригады, оснащённой оперативно-тактическим ракетным комплексом Р-17. Учебный процесс длился семь месяцев и включал пять периодов, в течение которых отрабатывались действия боевых и контрольных групп. Проводились тактико-специальные учения в присутствии президента республики и других официальных лиц. Цели поражались с высокой точностью, о чём с воодушевлением сообщала местная пресса[8].
Дальнейшие события не заставили себя ждать. Директор ЦРУ У. Колби предполагал сирийско-израильскую войну уже в течение 1975 года. По оценке ЦРУ, в распоряжении СССР были советники и зенитно-ракетный полк, оснащённый ЗРК «Куб» (дислоцированный под Дамаском ; 5 зрбатр, 500 в/с), уже находившиеся там. В целом, аналитики ЦРУ не считали Сирийскую Армию серьёзной военной силой, и предполагали её скорый разгром, в связи с чем им необходимо было предсказать потенциальную реакцию СССР. По их мнению СССР, опять же дипломатическими мерами, постарался бы принудить Израиль к прекращению огня и сесть за стол переговоров, в которых тон задавать будет СССР. Помимо дипканалов, у СССР были следующие возможности по оперативной переброске войск:
ЦРУ обращало особое внимание на то, что если советская разведка не подведёт, то переброска начнётся до начала активной фазы боевых действий и, таким образом, советские военные части и соединения подоспели бы вовремя к сирийско-израильскому фронту. При этом, по опыту шестидневной войны, учитывалось, что израильтяне будут пытаться сбить советские военно-транспортные самолёты и потопить советские транспортные корабли до их прибытия в Сирию. У СССР не было планов относительно техники, поставляемой в Сирию, однако, было не исключено, что за рычаги уже поставленной техники тоже сядут советские военные. Даже победа Израиля была на руку СССР, так как это лишь ещё крепче привязало бы Сирию к СССР, и поражение Израиля также было на руку СССР, ибо лишь придало популярности в арабском мире. Применение Советским Союзом ядерного оружия и другого оружия массового поражения, даже в случае критического положения их сирийских союзников, представлялось аналитикам ЦРУ маловероятным[49].
Неспокойно, однако, было не только на сирийско-израильском фронте. К середине 1970-х годов на ближневосточной политической арене произошли кардинальные изменения, и Ирак снова вернулся в стан сирийских врагов. Как отмечает Б. Шехтерман, правящая партия Баас, как в Ираке, так и в Сирии, имела прочные и весьма продолжительные связи с СССР, что, естественно, очень не нравилось саудитам и их американским покровителям, которые старались посеять смуту в и без того неоднородном арабском стане[50]. После длительной работы, им удалось достичь значительных результатов на этом поприще: с 1970-х годов, к началу 1980-х годов, в свете напряжённости, приведшей в дальнейшем к Ирано-иракской войне, геополитическая ситуация на Ближнем Востоке существенно изменилась. Иракский режим С. Хусейна, который признал курдов как нацию, таким образом автоматически поставил Ирак против Сирии, Египта, Ирана и Турции[51]. В свете ирано-иракской войны возникала ось: Ливия — Сирия — Южный Йемен — Иран против Ирака — Иордании — Саудовской Аравии — Объединённых Арабских Эмиратов. При этом, следует отметить, что конфронтация Ирака с Сирией и другими советскими союзниками, явившаяся успехом американо-израильских интриг, хоть и ставила СССР в затруднительное положение, но не означала автоматически конфронтации Ирака с СССР, так как он находился в советской орбите, причём, в тот момент, он стоял к Москве гораздо ближе, чем Иран[52]. Итак, с началом Ирано-иракской войны, в арабском мире произошёл очередной раскол: Сирия, Ливия и ООП поддержали Иран, в то время как другие арабские страны — Ирак, что ещё более отдаляло утопическую перспективу создания «арабского единства», к которому так стремились в Москве для «борьбы с мировым империализмом». Таким образом, уже к июню 1982 года арабский мир был условно поделен уже не на два, а на три лагеря. Кроме того, из-за сирийско-иракской напряжённости, обострились и внутренние противоречия в Ливане[Прим. 4]. Против анти-иракской коалиции выступили мусульмане-шииты, — самая бедная, и одновременно наиболее классово близкая Кремлю часть населения Ливана, которая была социальной базой для набора в ряды Ливанской компарии (ЛКП) и других левых групп — союзниц ООП, — Шиитские вооружённые отряды амаль, отныне, сражались против этих левых групп и коммунистов[55].
В октябре 1980 года между СССР и Сирией был заключен Договор, один из пунктов которого гласил: «Если третья сторона произведет вторжение на территорию Сирии, то Советский Союз будет вовлечен в события». В данном случае, под третьей стороной подразумевался Израиль. Дамаску было твёрдо обещано, что уже в ближайшем будущем Сирия сможет самостоятельно, без поддержки арабских стран, противостоять Израилю и даже, в случае необходимости, воевать с ним. Для этого, разумеется, требовались колоссальные поставки оружия и боевой техники в ближневосточную дружественную страну, причём поставок на льготных условиях: В Кремле рассчитывали, что Сирия в рамках двустороннего военного сотрудничества даст согласие на строительство военно-морской базы ВМФ СССР на её территории, в районе Латакии—Баниаса, которая смогла бы стать заменой ВМБ в Александрии. База предназначалась для 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ СССР[8].
В начале июля 1981 года в Латакии были проведены крупные совместные советско-сирийские военно-морские учения. В них были задействованы солидные надводные и подводные силы и средства из состава 5-й оперативной эскадры Черноморского флота, и на сухопутном театре из состава Вооружённых сил Сирии. Это были первые и единственные столь крупные манёвры, в которых совместно с войсками СССР участвовала армия страны, не входящей в Организацию Варшавского Договора[8]. Впервые был высажен большой морской десант — с этой целью привлекалась 810-я отдельная бригада морской пехоты Черноморского флота. В апреле того же года этим учениям предшествовали показательные дивизионные учения 3-й сирийской танковой дивизии, целью которых было ускоренное обучение командиров тактического звена. Успех был достигнут. После первого этапа учений английский военный атташе, наблюдавший за ними, стал распространять слухи, что за штурвалами самолётов, у артиллерийских орудий и ракетных установок, за рычагами танков сидят русские[56]. Намёк, поданный западу в виде совместных советско-сирийских военно-морских манёвров с отработкой ударов по авианосным соединениям вероятного противника (в частности по дислоцированной на Крите авианесущей оперативно-тактической группе №60.1: USS Independence—USS Little Rock—USS Belknap—USS Coontz—USS Sampson), явился по мнению Джона Чипмана вероятно наиболее ясным сигналом, когда-либо переданным западу от советского ВМФ[36]. При этом, как отмечает профессор Б. Льюис, Сирия продолжала оставаться исламским государством, с сильным клерикальным влиянием[57]. И всё же, после прихода к власти Х. Асада, государство взяло курс на более светский режим[58]. Этот процесс не мог идти беспрепятственно, и, как отмечает профессор Д. Пайпс, определённая исламская оппозиция в Сирии всё же существовала, чем поспешили воспользоваться западные спецслужбы[59].
Уничтоженную в результате израильских авианалётов технику, СССР заменил новейшими разработками[60]. Т. Л. Фридман пишет, что в среди новых типов вооружений, отправленных в Сирию в дополнение к уже поставленному взамен уничтоженного и вышедшего из строя, были ОТРК «Точка»,[61] ЗРК «Оса», ЗРК «Стрела-1» и, что самое главное — ЗРК С-200[62]. При этом, как отмечает проф. Р. Э. Канет, Советский союз не просто заменил уничтоженную и вышедшую из строя технику, он прислал необходимое количество специалистов для того, чтобы было кому сесть за рычаги этой новейшей техники[63].
Израильские вооружённые силы, оккупировав южную часть страны, официально мотивировали своё присутствие в Ливане борьбой с палестинскими военизированными формированиями. Тем не менее, поставив себе более широкие цели, чем было официально заявлено, израильское руководство решило вообще искоренить Организацию освобождения Палестины с территории Ливана. Непрекращающиеся бомбардировки сделали своё дело: в середине августа ООП согласилась покинуть Бейрут. При посредничестве США было подписано соглашение об эвакуации боевиков ООП в ряд арабских стран, контроль за этим должны были осуществлять многонациональные силы[64]. Решение США ввести свои войска в Ливан было связано с ростом жертв среди гражданского населения и международной оппозицией израильскому вторжению[65]. Кроме Вооружённых сил США, в международной группировке в Ливане были задействованы Вооружённые силы Великобритании, Франции и Италии.[Прим. 5]
На ливанское побережье была осуществлена высадка морских пехотинцев, часть сил американской группировки была введена в Западный Бейрут. Как и в случае вторжения на Гренаду, изначально, вторжение в Ливан прошло в США без излишней огласки. А. Н. Чомский иронизирует по этому поводу, моделируя обратную ситуацию, что если бы, скажем, кубинская армия вторглась на Коста-Рику, или в Гватемалу, захватив при этом столицу страны и попутно убив 11 американских военных советников, расстреляв посольство США, то реакция США была бы вполне определённой: Лишь только кубинские силы показались на горизонте, Куба подверглась немедленной блокаде, а на Гавану посыпались бы американские бомбы. А может быть и на Москву… Бесцеремонно вторгаясь в Ливан, американское руководство, как обычно, рассчитывало на то, что Кремль не пойдёт на эскалацию конфликта. Кремль, к счастью для всего мира, действительно не пошёл на эскалацию конфликта[69].
Ударную группировку Вооружённых сил США — Корпус морской пехоты — ввели в Ливан под предлогом «миротворческой» операции, для «обеспечения безопасности» палестинских беженцев. При этом, никто из высшего генералитета КМП США, не говоря уже о высшем руководстве страны, даже и не думал сообщать личному составу, в чём состоит суть их «миротворческой» миссии. Как отмечает начальник Командования учебного и разработки доктрин сухопутных войск США генерал армии У. Ю. Депуи, никто даже толком не понимал что это такое. Кроме того, если оставить саму суть понятия миротворчество и перенестись на более приземлённый, оперативный уровень, то и здесь факты говорили не в пользу «миротворцев»: никакого оперативного плана миротворческой деятельности не было и в помине, морпехи готовились действовать согласно своему основному боевому предназначению (захват и удержание плацдармов, уничтожение очагов сопротивления противника)[70]. Как отмечалось в USA Today, бесславный итог американской оккупации Ливана был вполне предсказуем, и, ставший её кульминацией, взрыв американских казарм в ливанской столице — Бейруте, не должен был никого удивить[71]. Словом, это подействовало и, как отмечает проф. Военно-морской академии США К. Л. Саймондс уже через четыре месяца американская воинская группировка была выведена из Ливана, оставив вдалеке от берега USS New Jersey и ряд других кораблей, артиллерия которых позволяла пусть и не прицельно, зато безнаказанно и методично обстреливать ливанское побережье, что вынудило ливанцев и палестинцев пойти на новые террористические акции и взорвать посольство США в Бейруте, убив 23 человека и ранив при этом американского посла, а позднее угнать американский авиалайнер[72], после чего США прекратили свои обстрелы[источник не указан 41 день].
Р. Рейган называл Группу советских военных советников и специалистов в Сирии рычагом «вражеского влияния», полагая, что любая инициатива исходит именно от них, а не от их сирийских подсоветных[73]. Рейгановская администрация в Ливанских событиях, и в частности в присутствии в Ливане сирийских войск, — как убеждён проф. Университета Джорджа Вашингтона Р. Б. Рейх, — в упор не замечала существования Сирии как суверенного государства, считая что все процессы исходят напрямую от СССР. Необходимость в переоценке этой позиции показали события 23 октября 1983 года, после которых в США усилились антивоенные настроения, однако, Рейган по прежнему стоял на своём[74]. А. М. Гарфинкль считает, что если бы США, которые упорно не желали замечать объективных сирийских военных возможностей, дали объективную оценку сирийским возможностям с июня 1982 года по октябрь 1983 года, то, возможно, их (американского) поражения и не было бы[75]. Но, действия администрации Рейгана были традиционными — запугивание и бряцанье оружием, что, разумеется, лишь ещё более упрочняло советско-сирийские связи[11]. В результате агрессивных действий Израиля и США в Ливане, советско-сирийская дружба лишь укрепилась, а престиж США, в который раз пал[76]. При этом, провал рейгановской политики бряцанья оружием был очевиден не только в США, но и в СССР, о чём, с известной доли гордости писали советские политические обозреватели[77].
Некоторые западные обозреватели уходили от традиционных обвинений СССР в экспансионистской политике так далеко, что проводили параллели между СССР и Третьим Рейхом. Но М. Д. Шульман отмечает, что сравнение это лишено всякой логики: в отличие от гитлеровской клики, советская партийная верхушка вовсе не искала войны, напротив — в Советском Союзе ещё очень свежи были воспоминания про кровопролитные годы Великой Отечественной, и к перспективе новой мировой войны относились крайне отрицательно, в отличие от Соединённых Штатов, которые не знали захватнической войны на собственной территории, в связи с чем милитаристские настроения там до определённого времени имели весьма благодатную почву[78]. Несмотря на успехи американской внешней политики в других регионах планеты (например, успешное вторжение американских войск на Гренаду), ближневосточная политика Р. Рейгана к 1984 году потерпела крах — американский сателлит, то есть Израиль, уже не мог ни «откатить», ни «сдержать» советского союзника, то есть Сирию. Рейгановская администрация подверглась разгромной критике в самих США. Последствия ошибок в ближневосточной политике, допущенных администрацией Рейгана были столь значительны, что даже в течение трёх лет, после вывода американских войск из Ливана, политика президентской администрации была, по выражению проф. У. Ф. Лафибера, «скована параличем»[79]. Ближний Восток, как убеждён Моррис Морли, стал наглядным примером ограниченных возможностей рейгановской администрации, а опора на военную силу, на которую традиционно полагалась американская внешняя политика, в данном регионе, завела США в глухой тупик и дала просто катастрофический, прежде всего для самих США, результат: кого бы в данной ситуации ни поддержало американское руководство, результат всё равно был бы плачевен — или вывод войск, или поражение на дипломатическом фронте[80].
Тем временем, ближневосточная политика СССР отталкивалась, прежде всего, от того, чтобы ослабляя собственные позиции, не дать укрепиться в регионе западным концессиям, другими словами, не показать слабину и не прослыть «бумажным тигром». Это подкреплялось разного рода официальными заявлениями, в которых особый акцент делался на планах некоторых сил воспользоваться советскими уступками в свою пользу[81]. Оказывая военную помощь Сирии, СССР сам становился заложником ближневосточного узла: С одной стороны, зримо увеличивались советские военные возможности в регионе для поддержки своих региональных союзников, с другой, само увеличение этих возможностей ставило Москву в такое положение, при котором невозможно отказать в военной поддержке, если вдруг сирийские друзья «увязнут по уши» в войне, которую в Москве сочли бы совершенно не нужной — статус великой державы был на кону, и от СССР всегда ожидали прямого военного вмешательства и никак иначе[82].
Советская сторона, как сообщает проф. Академии ВВС США Ш. Форстер, исправно восполняла потери сирийских вооружённых сил в технике и вооружениях. Однако, видя тенденции к переходу в наступление, количество поставляемых наступательных вооружений стало сокращаться, и пропорция между наступательным и оборонительным вооружением сдвинулась в сторону обороны — поставлялись чисто оборонительные вооружения для противовоздушной и противотанковой обороны от потенциально возможного нового американо-израильского вторжения. Соответственно, в общем числе советского военного контингента, возрос процент специалистов-зенитчиков по отношению к офицерам общевойскового профиля[83].
Полковник ВВС США Джон О’Прэй, отмечал в своей аналитической сводке, что поставки из СССР баллистических ракет Р-17 и оперативно-тактических ракетных комплексов 9К72 «Эльбрус», по общему мнению американских аналитиков, создавали угрозу американским войскам, дислоцированным в Турции и на Аравийском полуострове. Сирия автоматически причислялась к странам-изгоям[84][нет в источнике]. США ещё с начала 1980-х годов постепенно «подстрекала» правящие круги своих западноевропейских сателлитов к потенциально возможному вооружённому конфликту с Сирией и Ливией, что по мнению проф. Дж. Р. Курта было зеркальным отражением положения дел на мировой арене в 1950-е годы, когда Европа «подстрекала» Америку к активным действиям, а не наоборот[85]. Политика эта имела определённые результаты, и, как отмечает научный сотрудник Еврейского университета в Балтиморе Роберт Фридман, к 1986 году над Сирией нависла реальная угроза стать очередной целью в непрекращающейся войне США «против международного терроризма», и перед СССР встал вопрос о поддержке своего ближневосточного союзника[86]. Однако, М. С. Горбачёв в рамках проводимой им политики «нового мышления», для создания в глазах капиталистического сообщества имиджа советского «миротворца»,[87] сократил объёмы военной помощи Сирии. Цифры стали уходить на убыль, вопреки заявлениям Министра иностранных дел СССР Э. А. Шеварднадзе в феврале 1989 года, о том, что Сирия является главным союзником СССР на Ближнем Востоке[87]. Как писал на этот счёт сотрудник RAND Ф. Фукуяма: В то время, как Л. И. Брежнев продолжал поддерживать буржуазно-националистическую Сирию, с приходом Горбачёва, сначала медленно, в темпе улитки, Москва начала восстановление отношений с Израилем[88].
Апрель 1987 года ознаменовался переломным пунктом в советско-сирийских отношениях, когда в Москву прибыл президент Асад — на встрече с ним Горбачёв вполне ясно, хоть и немного уклончиво, дал понять свой план дальнейших действий: в частности, он сказал Асаду, что отсутствие каких-либо сношений государства Израиль с Советским Союзом не есть нормальное положение дел, «даже несмотря на неспровоцированную агрессию Израиля против арабов». Сообщение такого же содержания, Горбачёв отослал в Ораганизацию освобождения Палестины Я. Арафату, параллельно направив делегацию высокого уровня в Тель-Авив[89]. Но и при такой политике не обходилось без обострений. Так, в марте 1989 года в Израиле усилились панические настроения[источник?], вскоре после вывода советских войск из Афганистана — разведывательная служба Израиля доложила своему руководству, что значительная часть советских военных — главным образом, артиллеристов, ракетчиков, и зенитчиков, не вернулись на старые места несения службы. Израильские аналитики, совместно со своими американскими коллегами, решили что советские войска из Афганистана переместились в Сирию — стали циркулировать слухи, что советские войска, на пару с сирийскими, выдвинулись в сторону Голанских высот. Израильское руководство забило тревогу и потребовало от американского правительства в срочном порядке доставить военную технику, купленную ими в рассрочку на трёхмиллионный долларовый кредит, выданный тем же американским правительством по согласованию с конгрессом. Свои требования, израильтяне мотивировали угрозой, исходящей со стороны «советско-сирийских войск». США подчинились требованиям своего ближневосточного партнёра, и отложив все остальные национальные вопросы, Госсекретарь направил в Гибралтар на скоростных транспортных кораблях SL-7 военное имущество, в спешном порядке изъятое со складов 49-й бронетанковой дивизии Национальной гвардии Техаса[90].
С 1987 года Горбачёв стал поставлять оружие только по себестоимости (до этого оно поставлялось по символическим ценам, в рассрочку), в результате чего поставки резко упали[91], а так как долг Сирии России и без того вырос до $10—12 млрд, Сирия вообще отказывалась признавать Россию правонаследницей СССР[92].
Развал СССР внёс свои коррективы в ближневосточную политику. Министр обороны США Л. Аспин-мл. докладывал в 1993 году, что, с развалом СССР исчезло сразу несколько серьёзнейших препятствий осуществлению израильской политики на Ближнем Востоке[93]. Однако не все разделяли энтузиазм Министра обороны США. Проф. Университета Джорджа Вашингтона Р. Б. Рейх, отмечал, что даже с развалом СССР, его правонаследники возможно будут представлять угрозу американским интересам на Ближнем Востоке. Единственное, что Рейх не оспаривал, так это то, что стратегическая инициатива перешла в руки США, и на тот момент Рейху представлялось что Россия и страны СНГ будут заняты борьбой за собственное выживание, а не ближневосточными проблемами. Таким образом, путь для США на Ближний Восток был открыт[94].
До развала Советского Союза, в Сирию шли постоянные поставки вооружений и регулярно направлялись советники. Эти связи были разорваны после развала Советского Союза. Основным «яблоком раздора» между Россией и Сирией был большой долг, оставшийся ещё со времени поставок советских систем вооружения, который сирийцы отказывались признавать. Новый стимул российско-сирийским отношениям был дан в 2005 году, когда Кремль попросту списал 73 % от суммы старых долгов[96] (на конец апреля 1987 года эта сумма составляла около $15 млрд[97]). Тем не менее, постепенно Россия возвращается к ближневосточному курсу СССР. Появляются всё новые публикации о росте числа российских военных консультантов (советников) на Ближнем Востоке, в том числе и в Сирии, и слухи относительно их роли в техобслуживании, подготовке войск, и обучению сирийцев методам ведения партизанских военных действий. Западные аналитические доклады сообщали, что к июню 2008 года в Сирии находилось большое количество российских военнослужащих, советников и специалистов по эксплуатации и ремонту — таким образом Москва нарастила свои возможности в Сирии и вернула status quo, существовавший при СССР[98]. Бывший научный сотрудник при Академии наук СССР/России, а ныне советник американского правительства А. Немец называет текущую российскую поддержку Сирии оружием непрерывной и «вызывающей беспокойство».[98]
Следует отметить, что нынешний Президент Сирии, а в ту пору ещё капитан Башар аль-Асад, обучался лётному делу по специальности пилота-истребителя на военной базе под городом Фрунзе (ныне Бишкек, Киргизия). На встрече с Президентом Российской Федерации Дмитрием Медведевым, президент Асад заявил, что решение важнейших проблем Средней Азии, Кавказа и Европы невозможно без России. Он также поддержал действия российских войск в Южной Осетии, отметив в интервью газете «Коммерсант», что «война, которую развязали в Грузии, это апогей попыток окружить и изолировать Россию». По его словам, приоритетное место в российско-сирийских отношения занимают вопросы военно-технического сотрудничества: «Закупка оружия (Дамаском) очень важна. Правда, время от времени возникают разные препятствия. Часто бюрократические, иногда происходят задержки по производственным причинам. Бывают и финансовые проблемы. Я считаю, что нам надо бы ускориться», — сказал он. Асад также заявил, что Россия не предлагала Сирии разместить на её территории ракетные комплексы «Искандер» в ответ на планы США по ПРО, но сирийские власти готовы были бы рассмотреть такое предложение. Сирийский лидер заверил, что Дамаск готов сотрудничать с Россией во всём, что может укрепить её безопасность[99].
Тема советско-сирийского сотрудничества активно поднималась не только западными СМИ, но и деятелями поп-культуры. К примеру, кроме традиционных обвинений от Президента США (в прошлом голливудского актёра вестернов) Рональда Рейгана, персонаж комика Лесли Нильсена в комедийном детективе «Голый пистолет», после того как стал свидетелем тайных переговоров М. С. Горбачёва с Я. Арафатом в Бейруте о подготовке теракта в США, в присутствии ряда других одиозных личностей диктаторского толка — аятоллы Хомейни, Муамара Каддафи, Фиделя Кастро, Иди Амина и Николае Чаушеску (Горбачёв сетует своим коллегам на то, что этот теракт может ударить по его имиджу «хорошего парня» на Западе, который он так долго и упорно создавал), врывается в помещение и нокаутирует Генсека, стирает знаменитое пятно на лысине со словами: «Я знал, что оно не настоящее»,[100] а затем укладывает штабелем всех остальных присутствующих в духе Сталлоне — Шварценеггера[101], пригрозив, чтобы они ни в коем случае не попались ему в Америке[102]. Поп-музыкант Сэмми Хагар, известный как «Красный рокер», почти одновременно выпустил песню и альбом под названием V.O.A. (Voice of America), в видео-клипе к которому, Сэмми спускается на парашюте на заседание Совета национальной безопасности, получает указания от Президента Р. Рейгана, призывает соотечественников поднять флаг повыше, разоблачает советского шпиона в Белом доме, похищает советские ядерные секреты, которые советские военные собирались передать исламским фундаменталистам в Дамаске при помощи своих ЦРУшных пособников, и попутно расправляется с самими советскими военными на сирийском горном серпантине в стиле Джеймса Бонда[103], со словами: «Эй, вы там! На Ближнем Востоке! Сидите тихо, не то мы Вам зададим жару», — Сэмми попросту набросился на русских в этой песне, отметила искусствовед Дж. Салтер[104]. Этот антисоветский альбом, как отмечает В. Баронин, оказался одним из крупных калибров западной музыкально-идеологической гонки вооружений[105].
В произведениях культуры: роман «Журналист»
Советско-сирийское военное сотрудничество.
.gif){kind=link}
