Кутаисское дело — судебный процесс по обвинению евреев местечка Сачхери в похищении и убийстве крестьянской девочки. Процесс привлек к себе внимание широких кругов общества, так как он возродил миф о совершении евреями преступлений с ритуальной целью. Обвиняемые были оправданы.

Предыстория

Во второй половине XIX века евреи массово селились в городе Кутаиси, где занимались мелкой торговлей. Это вызвало рост антисемитских настроений в губернии и привело к появлению там кровавого навета^[1].

Рассмотрение в кутаисском окружном суде

Обвинительный акт, оглашенный в заседании кутаисского окружного суда, 5 марта 1879 г., сводился к следующему. 4 апреля 1878 г., за день до еврейской Пасхи, исчезла «малолетняя крестьянская дочь, Сарра Иосифова Модебадзе», проживавшая у родителей в селении Перевиси, Шаропанского уезда, в 15 верстах от местечка Сачхери, а 6 апреля её труп был найден крестьянским мальчиком вблизи Перевиси. Находясь со своей сестрой в доме соседа, Сарра ушла одна домой; в это время по дороге проехало несколько евреев, вслед за проездом которых Сарра исчезла. У одного из евреев была переметная сумка, в которой находился годовалый козлёнок.

По заключению врача, девочка погибла от несчастного случая — «утопления во время проливного дождя»; поранения же на руках были причинены после её смерти мелкими зверями и хищными птицами. Эта экспертиза была признана не соответствующей показаниям свидетелей, что в тот день не было дождя, вследствие чего было произведено переосвидетельствование. Судебно-медицинская экспертиза не нашла данных, чтобы дать заключение о насильственной смерти девочки, тем не менее, судебным властям представилось несомненным, что смерть Сарры связана с её исчезновением.

Ввиду этого девять евреев из местечка Сачхери были преданы суду по обвинению в том, что некоторые из них захватили встретившуюся им Сарру, положили её в переметную сумку и в таком виде увезли девочку в местечко Сачхери, где она была противозаконно задержана один день и две ночи, и «последствием такого задержания была смерть задержанной»; к одному же еврею было предъявлено обвинение в том, что, желая скрыть следы преступления, он, с участием другого лица, в ночь еврейской Пасхи вывез из местечка труп и подбросил его к селению Дорбаидзе. Главными защитниками подсудимых выступили присяжные поверенные Пётр Александров и Лев Куперник.

Поддерживая предъявленное к подсудимым обвинение, товарищ прокурора, предвидя возражения со стороны защиты, заявил: «Если бы цель похищения была доказана, то обвинение было бы формулировано совершенно иначе; к сожалению, надо сознаться, что многое в этом процессе не досказано… Настоящему делу придали особый характер, особое значение, вследствие чего оно получило громкую известность; но те, которые ожидают разъяснения религиозного вопроса, не найдут его, и обвинение не может касаться этого вопроса, так как отношение его к делу следствием не разъяснено».

Несмотря на это заявление, защитник Александров признал необходимым остановиться на вопросе о цели преступления, так как в обвинительном акте прокурор датировал разные обстоятельства кануном еврейской Пасхи, — «к чему в русском обвинительном акте еврейский календарь, если с ним не связывается, как в настоящем случае, указания на цель преступления, на его смысл и значение? Надо прямо поставить вопрос об употреблении евреями христианской крови для религиозных и мистических целей», и Александров, ссылаясь на книгу профессора Даниила Хвольсона, привел ряд исторических данных по этому вопросу и нарисовал картину тех условий, в которых зарождались наветы. Он счел долгом подробнее остановиться на кровавом обвинении, так как Кутаисский процесс — первый гласный процесс по обвинению евреев в таких преступлениях, и обязанность адвоката-общественного деятеля не только защищать подсудимого, но и способствовать разъяснению вопросов, имеющих общественный интерес.

Защитник Куперник прежде всего отметил наличность закулисной силы, которая создала процесс; люди, близкие к Сарре, уже вследствие своего крайнего невежества, не могли возбудить дела, а затем он остановился на доказательствах беспочвенности обвинения евреев в убийствах с ритуальной целью. Речь Куперника на Кутаисском процессе впоследствии изучалась студентами-юристами как образец судебной защиты^[2].

13 марта суд вынес оправдательный приговор для всех подсудимых.

Апелляция

По апелляционному протесту обвинительной власти дело рассматривалось в апреле 1880 году в Тифлисской судебной палате; здесь, как и в окружном суде, выяснилось, что ни вопрос о существе преступления, ни мотивы самого преступления не установлены. Товарищ прокурора указал, что основанием к обвинению послужило одновременное пребывание девочки и евреев на дороге и «детские стоны», будто бы раздававшиеся из среды евреев. Но на судебном следствии обнаружилось, что девочка вовсе не выходила на дорогу. Что касается «детских стонов», то большинство свидетелей приняли их за крик козлёнка, которого везли евреи; детским же голосом признали лишь тогда, когда распространился слух о «похищении» девочки; «На слова лиц, — заявил тов. прокурора судебной палаты, — свидетельствовавших о криках под впечатлением предрассудка об употреблении евреями христианской крови, полагаться нельзя, так как нельзя быть уверенным в том, чтоб они крики козлёнка не признали за крики ребёнка».

Оба главных основания обвинения не подтвердились на суде, а потому прокурор отказался поддерживать обвинение. Апелляционный протест против оправдательного приговора был оставлен без последствий.

Отражение в культуре

Кутаисское дело стало основой для одного из первых отражений кровавого навета в русской беллетристике — романе Фёдора Достоевского «Братья Карамазовы» в диалоге Лизы Хохлаковой и Алёши. Исследователи считают, что Достоевский читал отчёт Министерства внутренних дел «Розыскание об убиении евреями христианских младенцев» или книгу «Вопрос об употреблении евреями-сектаторами христианской крови» Ипполита Лютостанского^[3].

Примечания